О «токсичности» профессии актера, или Что Фуад Поладов подарит женщинам 8 Марта

Имя народного артиста Азербайджана Фуада Поладова – своеобразный талисман будущего успеха: для тех, кто рядом с ним, и для него самого. Ему, как признанному мастеру и неоспоримому профессионалу, доводилось играть многих положительных и отрицательных персонажей. Создавать образы демонических и страждущих, влюбленных и не очень, хитрых и простодушных, коварных и равнодушных. Ему приходилось работать и в жанре трагедии, и драмы, и фантасмагории, и комедии, и фарса. Однако вопреки всему, актер воспринимается как мастер, тяготеющий к более глубокому и серьезному жанру. Это происходит, очевидно, из-за того, что сам он человек очень серьезный, мало и редко улыбающийся, а потому кажущийся плохо совместимым с таким жанром, как комедия. А уж тем более – водевиль.

– Вы актер более серьезного и глубокого жанра. Как чувствуете себя в жанре водевиля, так сказать легкой комедии, в которой вы приняли участие в рамках антрепризного проекта продюсерского центра «ПроЦент»?

– Как актер, которому нравится создавать характер в рамках этого жанра. Но участие в спектакле «Цветок кактуса» – не первый мой опыт в комедийном жанре. Были и другие: «В городе ужасно неспокойно», «Публике смотреть воспрещается», «Семья по-французски», «Утешитель вдов»…

– В каком жанре комфортнее?

– Не в жанре вовсе дело. Лишь бы роль была интересной, по душе. И хорошие партнеры. И режиссер. И чтобы я получал удовольствие от самого процесса работы. Вот это я называю профессиональным комфортом. И это все было в период создания «Кактуса…»

– А какая реакция на этот спектакль у ваших близких, друзей, знакомых? Как они оценивают спектакль и вашу работу в частности?

– Положительно! Многим показалось неожиданным, что после Тимона и Бунина – вдруг такой водевильный Джулиан…

– А они интересуются дальнейшей судьбой спектакля?

– О! Это особый случай. Конечно, интересуются. На днях я ехал в такси в больницу и был крайне изумлен, когда водитель вдруг стал расспрашивать о спектакле, интересоваться, где именно он играется. Я ответил, что в Доме актера, но этот человек никак не мог понять, где именно это находится… В этот же день поинтересовался спектаклем и врач. Но он сразу понял, где находится ул.Хагани, 10, потому что бывает в Русской драме. Мне было приятно, что новость так быстро облетела город. Сейчас повсюду говорят о «Тартюфе» Рустама Ибрагимбекова и «Цветке кактуса» Алекпера Тагизаде.

– И какие у вас мысли по поводу этих разговоров?

– Мысли? О том, что самая действенная реклама – это сам зритель. Если ему понравилось хоть что-то в нашей работе, значит он обязательно расскажет об этом еще кому-то…

– Ну, это оценка простых зрителей. А что говорят профессионалы, ваши коллеги по цеху, например?

– Совсем неожиданно я встретил двух своих знакомых из киностудии. Выпускников ВГИКа. Они – не щедрые на похвалы люди. Их оценки всегда сдержаны. Но и они тоже хотели поговорить по поводу постановки. Значит чем-то затронуло…Отзывались положительно.

– И это не было дежурной вежливостью старых знакомых?

– Не думаю. Они бы просто промолчали, если бы им не понравилось.

– Сложился ли творческий тандем с режиссером?

– Да. Это человек с хорошим вкусом и профессиональным чувством меры. Это нужное и важное качество. Его недостает очень многим маститым режиссерам. А я работал со многими и, поверьте, знаю, что говорю.

– Что вы подразумеваете под понятием «чувство меры»?

– Это когда постановщик может безошибочно определить неуместность сценических длиннот, актерских перегибов… А он – человек талантливый.

– И этим он вас поразил…

– Отнюдь, талантом можно пленить. А поразил он меня своей любовью к театру, бережным отношением к актерам. Ко всем абсолютно. Он понимает, что актер – это хрупкий сосуд, подверженный любому влиянию извне. Поэтому на площадке всегда царила атмосфера какой-то светлой доброты и заботы. Отношение, как к детям. За весь период работы мы ни разу не слышали, чтобы постановщик в зале во весь голос обсуждал какие-то вопросы с художником или осветителем. Ни разу он себе этого не позволил. Понимаете? Он уважал наше творчество. И помнил, что нельзя травмировать актера таким неуважительным отношением к тому, что тот делает на сцене. А очень многие маститые позволяют себе это…

– Но ведь это первая его постановка и …

– Не думаю, что в этом дело. Скорее – в личности, характере. Он – психолог. Тонкий человек. Для меня он прозвучал как профессионал тогда, когда незаметно для меня спектакль оказался «собранным». Есть такое определение в профессиональной лексике. Это, когда воедино собирается все: игровые куски, свет, музыка, оформление, костюмы… Это самый нервный для постановщика период и самый сложный. Он это сделал как-то так незаметно, без излишних эмоций. Дело в том, что он всегда приходил подготовленным. Всегда! Уважать актера и процесс совместного и актерского творчества – это свидетельство большой внутренней культуры.

– А как вам, мастеру, ваши молодые партнеры?

– Приятно удивила Любава Гринева, которая на сцену не выходила лет девять, наверное. А ведь как сыграла! Правда, говорит, что не собирается возвращаться в профессию, но я думаю, что она немножко лукавит (смеется). Эта профессия как отрава. Войдет в кровь – все! Не вытравишь. Тима Рагимов… Репетировать начал позже всех, но как хорошо с ним работалось. Он, безусловно, талантливый парень. Белла Сафина – просто героиня. В таком положении работать! И ни разу не подвести! У нее очень хороший потенциал. Она – замечательный партнер и очень хорошая актриса.

– Выходит, все нашли друг друга?

– Так точно! Все мы одной группы крови – актерской. Но самое главное то, что мы заразили сценической болезнью самого Алекпера. Теперь он – наш.

– «Цветок кактуса» будет играться еще?

– Об этом почему-то спрашивают все. Конечно будет! Мы ведь сыграли всего три спектакля. Три первые премьеры. Теперь сыграем 8 Марта. Это будет лучшим подарком бакинкам.

– И что, есть спрос на билеты?

– Ну, вот вчера, например, в течение часа, пока шла репетиция, в кассе СТД было куплено тридцать билетов. Не знаю, сколько продано в централизованных кассах…

– Как ведущий актер вы, наверное, пользуетесь привилегией и берете вместо билетов приглашения для своих друзей и близких?

– Бывает, но крайне редко. Стараюсь не злоупотреблять…

– И правильно! А то ведь, если все возьмут по два, три приглашения, то что же останется театру? Ему ведь тоже зарабатывать надо! Театру, в смысле.

-(смеется) Ну… да, конечно!

– А вообще у нас в городе как-то странно выражается любовь к актерам: считается, что они должны непременно присылать билеты своим друзьям и поклонникам. Это, мне кажется, не правильно. Те, кто почитает талант своих кумиров, пусть придут и купят билеты в кассе. Это и будет выражением их любви и к актеру, и к его искусству, и к самому театру… Правда же?

– (смеется) … Случаи бывают разные.

– А я о рядовых, обычных случаях. Должны же «друзья» понимать, что театр сегодня не может заниматься благотворительностью, раздавая бесплатные билеты друзьям наших звезд. Ведь театр тоже должен на что-то жить!

– Мы будем о цифрах…

– Нет, извините. О вас. Скажите, а не страшно пропускать сквозь себя такое количество разных характеров и судеб?

– Интересно. Увлекательно. Непросто. Но не страшно…

– Однако согласитесь, что-то мистическое в этом все же есть.

– Конечно есть. В этом – тоже таинственная притягательность профессии.

– Скажите, а если бы к вам пришли и вдруг сказали, что надо годик, эдак, передохнуть. И не играть ничего нового. То есть не репетировать…

– Это невозможно. Я просто не выжил бы.

– Значит, если получите предложение от антрепризы, то…

-… независимо от жанра пьесы, приму его!

– При условии, что…?

– А вот это я уже сказал. В самом начале нашей беседы!

– Ладно. Спасибо вам и удачи. Хорошего, понимающего зрителя.

Валентина Резникова

Каспий.- 2009.- 28 февраля.- С. 16.