Когда круг Замыкается

Договориться о встрече с ректором Бакинской музыкальной академии (БМА), народным артистом Азербайджана, профессором Фархадом Бадалбейли было непросто: то он готовился к отъезду, то мы оба были заняты в различного рода культурных мероприятиях…

Наконец встреча была назначена. Учитывая плотный рабочий график профессора, мы условились говорить с ним только о культуре, но беседа получилась «обо всем». Не потому ли, что культура (точнее, отсутствие ее) была и остается началом всех начал в решении многих проблем общества? Впрочем, судите сами.

– Сильно ли отличается БМА от Азербайджанской государственной консерватории советского периода?

– Я не осмелюсь это сравнивать. В советское время система музыкального образования СССР была признана лучшей в мире. Исполнители той эпохи, как известно, однозначно побеждали во всех международных музыкальных конкурсах, и это явление настолько было константным, что воспринималось едва ли не как должное.

А что касается нашей Консерватории, то она, безусловно, исповедовала ленинградскую и московскую системы образования. Более того, в те годы мы имели возможность приглашать к сотрудничеству высочайшего уровня педагогов, преподавателей Московской государственной консерватории им. П.И.Чайковского, Ленинградской государственной консерватории имени Н.А.Римского-Корсакова. В те годы, помню, в Баку приехал Майор Рафилович Бреннер

(у которого, кстати, учился я сам), один из величайших педагогов и талантливых учеников Николаева, создавший вместе с покойной Кейкяб Сафаралиевой фактически основу азербайджанской фортепианной школы. Конечно, таких гигантов у нас сегодня нет, да и материальная сторона вопроса сыграла свою отрицательную роль. Если в советское время зарплата профессора составляла 550 рублей – такой суммы даже министр не получал, то сегодня профессор получает 300-400 манатов, а министр – 2000.

Разумеется, той возможности, которая была в свое время у покойного Узеирбека привлекать в Баку светила музыкального образования, у меня нет. Сегодня наша главная задача – организовывать в БМА хотя бы периодические мастер-классы известных музыкантов, вокалистов, чтобы наши студенты как минимум не были изолированы от процесса мировой музыкальной культуры. Но и на все это нужны деньги, которых всегда не хватает. Почему-то на приглашение футболистов принято выделять по 10-15 тысяч долларов, а вот на профессоров-музыкантов средств не хватает. На данный момент у нас с вокалистами, пианистами или, скажем, композиторской школой особых проблем нет, поскольку еще тверды традиции этой школы, а вот с оркестровой музыкой, со струнниками, духовиками у нас серьезные проблемы.

– А наблюдается ли сегодня тот наплыв желающих поступить в БМА, какой был, к примеру, в ваше время?

– Нет, конечно, этого нет, что, в общем-то, весьма легко объясняется: сегодня все прекрасно понимают, что можно прекрасно обойтись без музыкального образования, полностью рассчитывая на компьютер, синтезатор и прочие навороченные «радости». Да и как привлечь сегодня в БМА желающих, если по окончании сложнейшего учебного курса труд этих людей не будет соответствующим образом оплачиваться. Сегодня молодежь к нам идет, но делают это только истинные фанатики, идеалисты, за счет чего мы и держимся пока.

– Не прервана ли сегодня в БМА преемственность поколений отечественных корифеев фортепианной, композиторской, вокальной школы?

– В классе фортепиано, слава Богу, мы еще держимся на достойном уровне благодаря зарубежным связям. Скажем, мой аспирант Мурад Адыгезалзаде поддерживает связь с Элисо Вирсаладзе, Мурад Гусейнов продолжает учебу в Парижской консерватории. К тому же они сами сегодня воспитывают молодое поколение пианистов. В школе имени Бюльбюля у нас есть два замечательных педагога – это истинные фанатики свого дела Аделя Рагимова и Деля Мирзагулиева, которые обучают талантливых юношей, с огромным успехом выступающих за пределами страны. Для того чтобы быть достойно представленным на мировой арене, вполне достаточно двух-трех талантливых пианистов, и не более. В будущем мечтаю пригласить в республику прославленных духовиков и струнников, чтобы они восполнили наш пробел в этой сфере.

Кстати, в нынешних условиях глобального экономического кризиса это могло бы и не так дорого обойтись, сегодня на одно место первого валторниста в Бостонском симфоническом оркестре претендуют 400 человек, вы можете себе представить? И это высочайшего уровня музыканты, просто нет работы, и потому при желании можно найти выход из создавшегося положения. Нам необходима государственная поддержка, без которой столь дорогостоящие проекты мы не в силах реализовать.

– Вы, безусловно, помните декады Азербайджанской культуры в Москве и других городах СССР, когда на арену выходил весь блеск нашего балета, живописи, народной, эстрадной, ашыгской, симфонической музыки – всего и не перечислишь. С падением «железного занавеса» радиус этих мероприятий значительно расширился, но… Кто сегодня представляет богатейшую культуру азербайджанского народа на международной арене, за исключением нескольких действительно достойных имен? Как вы считаете, повторится ли когда-нибудь былой триумф нашей культуры за пределами страны?

– С огорчением должен отметить, что это невозможно, во всяком случае, мне так кажется. Невозможно потому, что все то, о чем вы говорите, было связано не только с высоким уровнем советского образования, что, в общем-то, бесспорно, но и со стечением многих каких-то труднообъяснимых факторов, в результате чего в мире вдруг появились такая яркая плеяда мастеров, как Гара Гараев, Фикрет Амиров, Муслим Магомаев, Рашид Бейбутов, Ниязи. Это был какой-то ослепительный фейерверк талантов, повториться который уже никогда не сможет.

– И это при наших богатейших национальных традициях меценатства… Вам не кажется это странным?

– В Азербайджане грех жаловаться на отсутствие спонсоров, беда в том, что сегодня у нас в столице сильно изменился социальный состав, и уровень мышления современных спонсоров и меценатов начала прошлого века сильно различаются. Да и кроме того, уже много лет мы наблюдаем в стране страшную агрессию бескультурья и ошибочно полагаем, что стоим в стороне от этого процесса. Уверяю вас, что это далеко не так, мы можем не смотреть ту или иную программу ТВ, можем ограничить себя от примитивного «чтива», но мы не в состоянии изолироваться от свадеб или поминок, посещая которые, оказываемся втянутыми в доведенный до полнейшего абсурда «сценарий» этих мероприятий с ломящимися от яств столами. А ведь это тоже бизнес, причем весьма прибыльный, и мы сами же невольно помогаем его процветанию.

– Итак, круг замыкается, и за чертой его остается…

– Совершенно верно, и за чертой его остается опять же наша культура – самая уязвимая малозащищенная сфера, не способная конкурировать с щедро финансируемой рекламой примитивизма. И если мы не в состоянии сегодня защитить даже культуру нашего быта, наши национальные традиции, сможем ли спасти музыкальную культуру – главную мишень нынешнего чудовищного прагматизма? Потому сегодня не она воспитывает подрастающее поколение, а царящий в домах торжеств и палатках культ обжорства вкупе с программной политикой телеканалов.

– Вы согласны с тем, что в здание Консерватории имени Узеира Гаджибейли гораздо приятнее заходить, нежели в безымянную до недавнего времени Бакинскую музыкальную академию?

– Безусловно, скажу больше: возвращение БМА имени ее истинного создателя состоялось благодаря мудрому и справедливому решению нашего уважаемого президента Ильхама Алиева, хотя противников этой идеи было предостаточно. За этот благородный шаг нашему уважаемому президенту, я думаю, благодарен не только наш профессорско-преподавательский состав, но и весь азербайджанский народ. Кстати, что касается статуса нашего вуза, то должен отметить, что если он раньше и назывался Азербайджанской государственной консерваторией, то изначально в соответствующем указе Наримана Нариманова от 1921 года так и отмечено: «… о создании Музыкальной академии города Баку».

– А Бакинское музыкальное училище так и осталось безымянным…

– К сожалению это так, хотя несложно убедиться в том, что в нашем городе это училище называют просто «Асаф Зейналлы», и никак иначе. Очень хочется верить, что к столетию этого замечательного человека и композитора, которое наша общественность будет отмечать в скором времени, решится и этот вопрос. Вся беда в том, что в нашей стране есть такая серьезная проблема, как отсутствие института общественного мнения, и потому игнорирование его не вызывает серьезного беспокойства. Я помню советский период, когда по тому или иному значимому вопросу в ЦК КП Азербайджана обязательно приглашались Гара Гараев, Фикрет Амиров, Шамси Бадалбейли, Ниязи, Афрасияб Бадалбейли, Тофиг Гулиев, каждый из которых в ходе дискуссий высказывал собственное мнение относительно целесообразности того или иного новшества. При президенте России, например, существует общественный совет – совершенно далекая от политики структура, которая собирается раз в квартал, чтобы обсудить какую-либо злободневную проблему. Почему мы не можем сделать этого? Ведь сегодня нам более чем когда-либо важно подискутировать, скажем, о том, нужно ли вырубать в Баку такое количество деревьев, или насколько целесообразно создание в столице такого несметного количества строительных монстров, которые не только уродуют наши реалии, но и уничтожают на корню то, что мы обязаны оставить будущим поколениям как богатейшее наследие наших предков.

– Кстати, о наших реалиях. Не меньше негатива вносят в них и конфликты иных представителей нашей творческой интеллигенции, во всяком случае той ее части, которая именно таким образом пытается поддержать свою убывающую популярность. Ваше мнение на этот счет.

– Хочу напомнить вам легендарную актрису Грету Гарбо, которая на пике своей славы изолировалась от всего мира с той лишь целью, чтобы навсегда сохранить в сердцах поклонников неповторимый миф о себе. Конечно, способность артиста вовремя уйти со сцены – это подвиг, доступный далеко не каждому. Ярким примером может послужить и поступок нашего знаменитого соотечественника, рано ушедшего из жизни Муслима Магомаева. Этот высочайшей культуры человек покинул сцену задолго до своей кончины и тем самым воздвиг себе нерукотворный памятник в сердцах многомиллионной аудитории поклонников своего таланта.

А что касается скандалов, то, к сожалению, именно в них нуждается современное общество, но еще страшнее, что в этих бесконечных склоках нуждаются отдельные представители нашей интеллигенции, чему, поверьте, трудно найти объяснение, поскольку это не вписывается в рамки даже элементарного благоразумия. Но беда также в том, что все это является главной подпиткой большинства СМИ, сегодня в прессе вообще трудно найти более или менее профессионально написанную рецензию, контроль за состоянием творческого процесса в стране попросту отсутствует. Если и комментируется тот или иной спектакль, концерт или другое культурное мероприятие, то статьи изобилуют такими эпитетами, как «блестящий», «неповторимый», «всемирно известный», «великолепный» и тому подобное, без малейшего понятия об уровне профессионализма того, кто восхваляется. В нашем эфире сегодня нет ни одного профессионального журналиста – уровня, скажем, Святослава Бэлзы, – который был бы способен грамотно оценивать состояние отечественной культуры и направлять развитие вкуса масс в нужное русло – вот вам еще одна весьма немаловажная составляющая нынешнего кризиса отечественной культуры.

– Но телевидение – явление постоянное, коммерческое – тем более. Что же, получается вновь замкнутый круг?

– В известной степени – да, во всяком случае сегодня. Но важно учесть, что все это не более чем издержки переходного периода, и было бы по меньшей мере странно, если бы их не было. Мы, представители творческой интеллигенции, все свои надежды связываем с открытием в Азербайджане телеканала «Культура», который сумеет внести не только серьезные коррективы в нынешнее состояние отечественной культуры, но и в дальнейшем станет ее надежной защитой от чужеродных элементов.

Багирзаде Л.

Каспий. -2009. -13 мая. –С.8.