Мугам – символ красоты и любви

Искусство, способное взрастить в наших потомках привязанность к корням, национальное достоинство

Исследователи называют мугам символом бесконечности. И действительно, если бы можно было разом услышать современный мир – в геометрической цельности и прогрессии, если бы наша планета вдруг зазвучала как единая прекрасная мелодия, наверное, эта музыка была бы созвучна мугаму. Задолго до космической эры мугам выразил в самой своей сути то чувство единства со Вселенной, которое пронизывает человечество во все времена. Удивительно, как современна и планетарна эта музыка! Это тем более убедительно, что величие и всеобъемлемость мугама пронизывают не только «классические произведения», но также балет, оперу, эстрадный, песенный жанр, джаз – во всем мы можем почувствовать синтез с мугамом, его влияние. Наверное, это связано с тем, что, как отмечала президент Фонда Гейдара Алиева, посол Доброй воли UNESCO и ISESCO, депутат Милли Меджлиса Мехрибан ханым Алиева, «мугам – это символ красоты и любви».

«Мы, азербайджанцы, справедливо гордимся родными мугамами».

Мехрибан Алиева

Все, кто когда-либо слышал пение мугаматистов, отмечают их всепокоряющее мастерство звукоизвлечения. Округлый, мягкий, полный, глубокий звук – эпитеты можно продолжать до бесконечности. Подлинные мастера мугама творят звук как с помощью ярких, широких вокальных мазков, так и нежнейших акварельных красок. Отсюда и огромный спектр шкалы выразительности, широта образного диапазона, символизирующего динамику чувственно-экспрессивных состояний человека – начиная от глубочайшего раздумья вплоть до высочайшего эмоционального подъема. Особая музыкальность, артистический темперамент, техничность и одухотворенность, глубина и проникновенность мелодического пафоса – все это характеризует исполнение мугамов. Характерной чертой мугамного творчества является совмещение лирической повествовательности с эмоциональной напряженностью, насыщенностью, ибо мугам строится на целостном восприятии – освоении мира.

Неповторимость мугама характеризуется глубокой поэтичностью и высоким гражданским пафосом, разнообразием ладогармонического и ритмического рисунков, мудрой содержательностью и благородством героики, хрупким изяществом и задушевным лиризмом, созерцательностью и целеустремленностью. Исполнитель проявляет большую творческую инициативу, нередко он создает даже новый мелодический материал, по-разному осуществляя переходы, исполняя в рамках предусмотренных канонами каждого мугама новые композиционные варианты, обогащающие традиции, приемы, формы и масштабы мелодии, проявляя изысканные фантазию, вкус. Вся эта бесконечная многослойность ткани, «длящееся звучание» пронизаны певучестью и тонкостью, зависящими от таланта, умения и вкуса исполнителей, их необъятного музыкального горизонта, самобытности интерпретаций. Именно поэтому наиболее творчески инициативные исполнители мугама являются одновременно и его творцами. При этом каждый ханенде создает свою композицию, ищет в ней свою истину, поиск которой вечен. Или, как говорил Фикрет Амиров, «творчество во время исполнения. Азербайджанская музыка, исполненная без некоторой доли импровизационности, как-то вянет, теряет свой аромат и блеск». Малейшими изменениями звуковой нюансировки, филигранными оттенками, от которых захватывает дух, добиваются исполнители особой выразительности, умело передавая богатство музыкальной палитры мугама. Важную роль играют и стилистические особенности, умение всякий раз, в зависимости от характера исполняемой музыки, настроить свой голосовой аппарат, заставить его звучать то мягко, нежно, «камерно», прозрачно, то мощно, пламенно; это и есть подлинное искусство.

Главное созидательное достоинство мугама в том, что в поисках самовыражения он чужд игре со смыслами и пробивается к глубокому духовному воздействию, полностью открыт для эмоционального и интеллектуального восприятия слушателей, в этом – основы его вселенского смысла. Ведь мугам характеризуют, прежде всего, задушевность и правдивость, с помощью которых исполнитель стремится поделиться со слушателями своими мыслями, заставить их сопереживать, раскрывая в человеческих душах все самое прекрасное. Мягкость, пастельность, изысканность мугама сочетаются с богатым образным строем, разнообразными эмоциями, напряженным динамизмом развития, красочным гармоническим языком, особой нюансировкой. Превыше всего здесь не демонстрация виртуозной вокальной техники, а полное проникновение в дух и замысел творения.

Всеобъемлемость, необъятность мугамов позволяют осмыслить их в наиболее широком контексте, с учетом преимущественных особенностей. Вместе с тем каждый мугам действует по-своему. Так, например, «Сейгях», «мугам любви», как его еще называют, звучит, зачастую, с трагическим эффектом – к примеру, в сочетании плачущего певца-ханенде и скорбно звучащей кяманчи. Печальные любовные песни, как правило, соответствуют также ладу «Баяты-Шираз». И здесь возникает почти гамлетовский вопрос: можно ли исполнить или даже просто услышать «Баяты-Шираз» – с его сотрясающим Вселенную драматизмом, а потом… совершить бесчестный поступок? Газели (к примеру, Физули), подходящие для мугама «Раст» с его светлым музыкальным колоритом, не подойдут для мугама «Хумаюн», вызывающего, согласно характеристике У.Гаджибейли, «чувство глубокой печали», или мугама «Шуштер», часто исполняемого в траурных церемониях. Этот мугам имеет культовое значение и исполняется на стихи религиозного содержания. А, к примеру, танец «Яллы» основан на ладе «Чаргях», о котором М.Навваб пишет: «Он взят из небесного грохота и, кроме того, четырьмя песнями и уголками достиг совершенства. Его изначально называют Чаргях».

Тема духовности в мугаме играет преимущественную роль. Ведь концептуальная основа мугама воплощает идею развития и совершенствования человечества, посредством ряда эмоциональных состояний («макамов») приводящих к его духовному освобождению и очищению. По общераспространенному мнению, мугамный мелодический стиль восходит к традиции распева Корана, однако некоторые ученые видят его истоки в авестийской гимнической традиции. Обе точки зрения, расходясь в определении истоков мугамного мелодического стиля, сходятся в его оценке как явления сакрального по своему происхождению. Кораном нашей музыки назвал мугам академик Васим Мамедалиев. В самом деле, это искусство имеет глубокие корни в культурных традициях и истории азербайджанского народа, насчитывающих свыше 70 ладов-мугамов, каждый из которых обладает преимущественным философским зарядом и несет важную философскую направленность. В наше время в азербайджанской музыке мугамами называют не только семь основных ладов («Раст», «Шур», «Сейгях», «Чаргях», «Баяты-Шираз», «Хумаюн», «Шуштер»), но и их многочисленные тональные варианты («Махур», «Дюгях», «Баяты-Гаджар», «Харидж Сейгях», «Орта Сейгях», «Мирза Гусейн Сейгях», «Етим Сейгях» и проч.). В значении же лада термин «мугам» существует, по крайней мере, семь веков.

Характерной чертой мугама является его народность, украшенная узорным орнаментом древних национальных традиций и находящая непосредственное воплощение в музыкальной импровизации, являющейся для нас своеобразной информацией о прошлом или «кодом прошлого». Великим У.Гаджибейли, родом из Шуши, были созданы «Основы азербайджанской народной музыки», где дается генезис звуковых соотношений, тетрахордов, стройной системы строгой консеквентности построения звукоряда азербайджанских ладов… Заложив в начале ХХ в. фундамент профессиональной композиторской культуры Азербайджана, У.Гаджибейли мастерски использовал мугамное творчество как бесценный кладезь философского миропонимания азербайджанского народа, по-своему воплотив и претворив его в своих замечательных произведениях. Еще в советские времена изучение азербайджанских ладов, как основы мугама, было введено в обязательный курс ведущих музыкальных вузов бывшего СССР: Московской, Ленинградской, Донецкой и других консерваторий. Более того, спецкурс «Азербайджанский лад» в рамках музыкального образования изучался даже в США. Начиная с 20-х годов ХХ века музыкальное образование в Азербайджане, включая преподавание мугама, было переведено на трехступенчатую систему: школа-техникум-консерватория. Таким образом, процесс обучения мугамному искусству формально занимал около 15 лет. В 1922 году преподавание мугама было введено в учебные программы первого музыкального учебного заведения европейского типа, открытого в Баку. По поручению Узеир бека группа наиболее авторитетных музыкантов того времени (Мирза Фарадж Рзаев, Мирза Мансур Мансуров, Ахмедхан Бакиханов, Сеид Шушинский, Зульфи Адыгезалов) выработали сокращенные учебные версии дастгяхов.

Азербайджанские же музыканты одними из первых на мусульманском Востоке обратились к нетрадиционной для мугама слушательской аудитории, гастролируя в Европе и записываясь на грампластинки. Воплощая классические каноны исполнительского мастерства, претворяли их на основе традиций национального музыкального искусства. Как свидетельствует история, впервые в 1906 году английское акционерное общество «Граммофон» записало азербайджанскую музыку в исполнении знаменитого ханенде Джаббара Гаръягды и других азербайджанских музыкантов на грампластинку. В целом же, в период с 1906 по 1914 годы несколько европейских фирм грамзаписи, в том числе французская компания «Братья Пате», германское акционерное общество «Спорт-Рекорд», российские компании «Экстрафон», «Концерт-Рекорд», «Монарх-Рекорд», «Граммофон-Рекорд», «Премьер-Рекорд» выпустили десятки пластинок с записями азербайджанских мугамов, теснифов и ренгов.

Также в начале ХХ века получили распространение инструментальные виды мугама, универсальность и вневременность которого превратила некоторые европейские инструменты (кларнет, гобой, гармонь) в традиционные для азербайджанской музыки, и исполнение мугамов на них стало восприниматься как само собой разумеющееся. Навечно запечатлены на скрижалях азербайджанской национальной культуры имена Джаббара Гаръягды, Сеида Шушинского, Хана Шушинского, Гаджибабы Гусейнова, Арифа Бабаева, Ислама Рзаева, Алибабы Мамедова. Классический мугам составляет репертуар выдающихся таристов прошлого столетия – Ахмеда Бакиханова, Мансура Мансурова и Бахрама Мансурова, Ахсана Дадашева, Гаджи Мамедова, Кямиля Ахмедова. Исполнители мугамов нередко признавались, что профессиональная зрелость приходит к музыканту не раньше, чем через 5-10 лет практики публичных выступлений. Таким образом, в целом, исполнителю мугама требуется около 20-25 лет, чтобы стать мастером, подлинным профессионалом своего дела. Данный уровень требований, собственно, и возводит мугам в ранг высочайшего профессионального искусства устной традиции человечества.

Прославляя национальные и патриотические чувства азербайджанского народа, воспламеняя сердца людей, оказывая сильнейшее эмоционально-психологическое воздействие, раскрывая тему прошлого, имеющую современное звучание, мугам становился неотъемлемым звеном не только народной, но и профессиональной музыкальной культуры Азербайджана. В искренней выразительной музыке мугама, основанных на нем фольклорных мелодиях раскрывалась героическая и самобытная судьба азербайджанского народа, передающая жизнеутверждающее отношение к бытию. И если Узеир Гаджибейли применил в национальном оркестре европейские инструменты, то вслед за ним Фикрет Амиров является первым в мире композитором, симфонизировавшим азербайджанский мугам – в бессмертных «Шур» и «Кюрд-овшары». Гара Гараев воплотил в своих произведениях веяния авангарда, Вагиф Мустафазаде создал джаз-мугам, а Ариф Мирзоев «объединил» мугам с органом…

Устойчивая связь духовности и современности, осмысление и возрождение мугама ощутимы на всех этапах и уровнях «новой азербайджанской культуры», что, несомненно, характеризует единый эволюционный процесс – общенациональных трансформации и развития. Вспомним «Раст» Ниязи, «Баяты Шираз» Сулеймана Алескерова, «Сейгях» Васифа Адыгезалова, «Нява», «Хумаюн» и другие сочинения Тофика Бакиханова, еще – «Мугамные мелодии» Акшина Ализаде, «Хутбе, мугам ве суре» Фараджа Гараева. Особо скажем о полных любви к родине, народу произведениях Франгиз Ализаде «Габилсаягы», «Мугамсаягы», «Азербайджанская пастораль» и другие… Следуя традициям, заложенным великим Узеир беком, талантливые музыканты продолжают вести поиск своего стиля, основанного на взаимодействии различных интонационных сфер и композиционных структур мугама. Данный симбиоз – фольклорного искус-

ства с компонентами «профессионального письма», вечности и современности, философии и музыки позволяют мугаму обретать все новых поклонников и далеко за пределами Азербайджана, из национального дара азербайджанского народа превращаясь в общечеловеческую истину.

Так, если мугам, с одной стороны, имеет непосредственную связь с этнокультурными традициями азербайджанского народа, то с другой – немыслим без обращения к семантике общечеловеческих ценностей, языку вечных понятий о любви и верности. В азербайджанской музыке вообще сильны общечеловеческие мотивы: она развивается во взаимодействии различных интонационных сфер и композиционных структур, которым исконно присущи мудрость и философское осмысление бытия. Следовательно, мугам неисчерпаем. Это поистине планетарная музыка с ярко выраженными национальными приоритетами, передающая глубокую гамму человеческих переживаний. По мнению специалистов, ряд общих художественных черт роднит азербайджанский мугам с иранскими дастгяхами, узбекско-таджикским шашмакомом, уйгурскими мукамами, индийскими рагами, арабскими нубами и турецкими таксимами, которые сложились в общую художественную традицию музыки Востока. Вместе с тем, в азербайджанских мугамах ярче, чем в мугамах других народов, выражено импровизационное начало. Азербайджанский мугам – поэмный, он словно пронизан энергией созидания, отличаясь сложностью и утонченность музыкальных образов. Азербайджан – единственная страна в мире, где есть мугамная опера, симфонический мугам и даже джаз-мугам. В свое время Гара Гараев говорил о том, что «мугам – как природное богатство – нефть. И мы должны уметь пользоваться пластами этого духовного богатства – мугама», одновременно, «…национальное в музыке надо видеть и искать в глубинных пластах народной культуры».

По мнению профессора Парижского национального центра научных исследований Жана Дюринга, азербайджанский мугам развивается, становится богаче и указывает другим странам путь в этом направлении. В исследовательской литературе о мугаме определилась и тенденция понимания его как принципа мышления. Само понятие мугама, его суть словно аккумулирует в себе лучшие достижения азербайджанского народа, символизируя гуманистические идеалы, яркий всесторонний талант, упорный кропотливый труд и целеустремленность творческого поиска, – словом, все то, что составляет сокровищницу нашего национального духовного достояния и наследия. Мугам является как бы «пульсом жизни» азербайджанского народа в преломлении исконных общечеловеческих истин о добре, красоте, вечности; носителем самых прекрасных качеств: привязанности к земле, корням, патриотизма, чувства национального достоинства, гостеприимства, доброты – данные высокие понятия лежат в основе понимания мугама. Миробытие азербайджанского народа словно золотыми нитями вплетено в бесценное полотно мугама, гармонично связанного с нашей богатейшей историей и культурой.

Одновременно полистилистика мугама уникальна, так как в ней звучат пласты различных культур и эпох. Это только на первый взгляд кажется, что мало общего между органной музыкой Европы и искусством азербайджанского мугама. Давно замечено большое сходство лада «Баяты Шираз» с европейским гармоническим минором. Хотя это продукты различных культур – западно-христианской и восточно-мусульманской, но в том-то и дело, что всемирная история науки и культуры весьма богата примерами подобного взаимообогащения. Существует научно-обоснованная версия того, что великий И.С.Бах взял за основу своей легендарной Токкаты и фуги ре-минор с восточными интонациями тему азербайджанского лада «Баяты Шираз».

Или другой пример: великий русский композитор Михаил Глинка в опере «Руслан и Людмила» в песне «Садко» использовал мотив азербайджанской народной песни. Читаем у самого Глинки: «Осенью того же года у Штерича я слышал персидскую песню (русские называли Азербайджан «Персией» – авт.), петую секретарем министра иностранных дел Хозрева Мирзы. Этот мотив послужил мне для хора «Ложится в поле мрак ночной» в опере «Руслан и Людмила». Уточним: речь в обоих случаях идет о мелодии песни классического азербайджанского народного репертуара – «Галанын дибиндэ» («У подножия крепости»). С.Рахманинов использовал в романсе «Не пой, красавица, при мне» интонационный строй мугама «Чаргях». У А.Глазунова в «Восточном романсе» звучат лады «Шюштер» и опять же «Чаргях», М.Ипполитов-Иванов включил мелодию старинной азербайджанской колыбельной в свои «Тюркские фрагменты», а у Р.Глиэра в «Шахсенем» звучат аж три десятка популярных азербайджанских мелодий.

Немало обращались к азербайджанскому народному творчеству в своих ориентальных, и не только, мотивах и Балакирев, и Бородин. Впрочем, известны и «обратные» заимствования. В 1931 году отрывок моцартовской домажорной сонаты для фортепиано как музыкальную цитату Узеир бек положил в основу своей симфонической фантазии «Чаргях» для оркестра народных инструментов. Так родился на свет беспрецедентный по интернационализму музыкальный парафраз, который условно можно было бы обозначить как «Моцарт-Гаджибеков. Соната для фортепиано – народный азербайджанский лад». Может, потому еще коллеги и близкие друзья, а также последующие биографы частенько называли великого Узеир бека «восточным Моцартом» – генетическим преемником традиций далекого австрийского мэтра?

Вместе с тем, несмотря на истоки энергетики и вдохновения, которые мугам черпает в «старине глубокой», его творчество является образцовым для новейшей эпохи – столь же патриархальным, сколь современным, восточным и западным; со множеством пересекающихся сходств, ключей и кодов, взаимно открытых представителям различных культур и народов; шрифтов и шифров, рассыпанных по тропам драм и актам спектаклей, потаенным сюжетам эссе и рассказов, романов и стихо-

творений, понимаемых и завораживаемых каждым. Связано это с тем, что мугам как музыкальный материал не есть застывшая в звуках философская память азербайджанского народа, но вечно, перманентно обновляющаяся, находящаяся в диалектическом развитии величина. Как очень точно и образно охарактеризовала его Мехрибан ханым Алиева, «мы оставляем мугам в наследие будущим поколениям как частичку нашей души и нашего духа. Ведь именно мугам способен взрастить в наших потомках привязанность к корням, национальное достоинство, гордость, эмоциональное богатство, способность к страданию и состраданию, и то нравственное совершенство, ту завершенность в деталях, которой обладает сам мугам».

Само время требует обновления мугамного жанра, воплощения в его масштабах тем большого исторического звучания. Ведь несмотря на историзм, мугам проникнут острым чувством современности, являясь выразителем интересов, мыслей и чувств всех слоев азербайджанского народа. Все новое и новое постижение, раскрытие тайн мугама как процесса познания смысла бытия, его духовных и нравственных основ происходит подспудно и постоянно, формируя наше отношение к миру и к самим себе.

Бесспорно, наиболее заметным и ярким признаком роста, вхождения в новый исторический этап Азербайджанской Республики является культурный ажиотаж, открывающий все новые перспективы развития и изучения азербайджанского мугама в контексте его философских и общечеловеческих истин, явленных не столько в виде нетленных памятников культуры, сколько особенностей национального мышления. Азербайджанский народ генетически привержен музыкальным традициям, формирующим и определяющим наше творческое мировосприятие – в быту, на работе, на улице, на подмостках сцены, на стройплощадке и в салоне автобуса, в спортивном комплексе и на Площади фонтанов. Ну, а музыканты творят свои озвученные и расцвеченные жизнью шедевры на века или крошечные мгновенья, всегда стремясь соединить в настоящем азербайджанского народа его прошлое и будущее. И в этом – тоже уникальность и самобытность азербайджанской музыкальной культуры, ее «самость».

Сегодня мы как никогда верны чудесам преображения пространства и времени, отражающихся, словно в череде всеобразующих и фокусирующих зеркал, в мугаме – философии музыки нашего бытия. Ведь на современном этапе развитие азербайджанского мугама связано, прежде всего, с расцветом наших национальных независимости и демократии, как следствие – раскрепощением мышления, трансформацией образа жизни и духовной самоценности личности и общества. Именно в эпоху демократии и независимости нашей Родины можно с уверенностью сказать, что мугам обретает свои подлинные значение и смысл, становясь своего рода «метамузыкой», особым миром, полным фантазии и реальности, традиций и новаторства, поиска и находок, дающим право как исполнителям, так и слушателям (а быть может, соавторам) ощутить себя приобщенными к этой чарующей гармонии цвета, мелодии красок, золота солнца и серебра дождевых струй, алмазов звезд и соли моря…

Отражая эпохальные, знаковые события, мугам во многом прямо или косвенно «озвучивает их», донося до ценителей прекрасного искусства всех стран и народов богатство азербайджанской музыкальной культуры. Как следствие – искусство азербайджанского мугама все шире привлекает к себе внимание слушателей, исполнителей, исследователей и менеджеров во всем мире. По сложившейся традиции, азербайджанские музыканты с успехом участвуют в международных фестивалях, гастролируют по всему миру, их диски выпускают крупнейшие зарубежные студии звукозаписи. Мугам «шагает» по Европе и Америке, наших ханенде приглашают на престижные фестивали и концерты…

Огромные заслуги в сохранении и развитии национальной азербайджанской культуры и народного искусства, включая такое уникальное достояние, как мугам, пропаганде его во всем мире принадлежат первой леди Азербайджана Мехрибан ханым Алиевой. Благодаря неустанным усилиям и неоценимому вкладу Мехрибан ханым в развитие и сохранение мугама, древнейшее музыкальное искусство азербайджанского народа заняло достойное место в сокровищнице мировой музыкальной культуры. Художественная ценность азербайджанского мугама, его высокая значимость – как для национальной культуры, так и мировой цивилизации – были признаны в 2003 году столь авторитетным международным институтом, как UNESCO, объявившим мугам одним из «шедевров устного и нематериального наследия человечества». А в 2005 году в Париже, в штаб-квартире UNESCO, состоялась презентация изданного Фондом Гейдара Алиева музыкального альбома «Карабахские ханенде», в котором были собраны фрагменты из мугамов в исполнении 24 мастеров. Важным событием в современной культурной жизни стала изданная Фондом Гейдара Алиева «Энциклопедия мугама», материалы которой дают исчерпывающее представление о нашем музыкальном наследии. Это – и издание журнала «Мугам», и организованные в 2005 и 2007 годах Фондом Гейдара Алиева в Баку конкурсы мугама...

Несомненно, одним из самых знаменательных событий, приуроченных к объявлению Баку столицей исламской культуры, стало проведение в марте нынешнего года Международного фестиваля «Мир мугама», который состоялся в Международном центре мугама, возведенном в Национальном парке Баку в форме древнего азербайджанского музыкального инструмента – тара. Событие это с полным правом можно назвать знаковым – характеризующим мугам как высшую музыку, феномен не только азербайджанской, но и всей мировой культуры. На грандиозном празднестве, организованном Фондом Гейдара Алиева, в течение недели выступали исполнители мугамов более чем из 40 стран мира. Наша республика на этом музыкальном великолепии была представлена в самых разных мугамных воплощениях: мастерством народных песен и танцев, джаз-мугама, поисками и находками современных композиторов-классиков. В Национальном музее истории в рамках фестиваля состоялся Международный научный симпозиум «Мир мугама».

Не находя ответов на многие жизненные вопросы, мы все чаще обращаемся к музыке, как озвученной норме нашего бытия, в поисках гармонии чувств и симфонии ритмов жизни. Мугам, как собирательный и повсеместный «мелос жизни», напоен светом, теплом и любовью: возвышенной, вселенской, вечной – ко всему человечеству, и самой обыкновенной, повседневной – к «простым людям». Он словно ниспослан нам свыше – как бесценный, заветный дар, целебный эликсир счастья. Творчество мугама, принадлежа настоящему и будущему, является наглядным воплощением того, что непреходяще и имеет огромное значение – нравственного, духовного, вечно-современного отношения к нашим национальным ценностям. Все новые поколения музыкантов обогащают наше бытие, обращаясь к народному искусству как к неиссякаемому живительному источнику, посредством мугама выражая радость и горе народные, его надежды и чаяния, стремление к мирной жизни…

Джейла Ибрагимова

Каспий.- 2009.- 14 ноября.- С. 10-11.