Мойка, 12

(Россия)

Географическая линия судьбы Михаила ЗВЕРЕВА пролегла довольно причудливо: уроженец Пензы, он в свое время окончил Высшее Военно-морское инженерное училище в Пушкине под Ленинградом. Профессиональную биографию военно-морского офицера начинал на Балтике, затем 20 лет служил на Северном флоте, на эсминцах и в штабе эскадры надводных кораблей. Участник дальних морских походов, капитан 2-го ранга запаса, сегодня он живет в своем любимом Санкт-Петербурге. Еще в бытность курсантом училища, осваивая профессию корабельного инженера-механика, он стал заниматься в литературной студии, которую вел известный ленинградский поэт Леонид Иванович Хаустов. С 1997 года публиковался в литературных альманахах Москвы, Санкт-Петербурга, Мурманска, Пензы, Североморска, Петрозаводска и других регионов России. Пишет и прозу, которая публиковалась в журнале «Аврора» и сборнике Русского географического общества «Вслед за путеводной звездой». Автор нескольких поэтических сборников, лауреат (в поэтической номинации) различных фестивалей авторской песни. Член Союза писателей России.

А в минувшем году Михаил стал участником Бакинского Международного фестиваля авторской песни и поэзии. Как вспоминает он сам:

«…Собирался я в Баку давно. Еще во время службы на Севере мечтал взять путевку на турбазу в Мардакане, но не сложилось. То ли служба не пустила, то ли путевок не достать было – теперь уже и не помню… Приехать к вам у меня получилось только в 2017-м на ваш замечательный фестиваль. Эта поездка стала по-настоящему знаковым событием в моей жизни!.. Невообразимое гостеприимство, теплая и такая творческая атмосфера общения с единомышленниками, с товарищами по поэтическому слову - это дорогого стоит! А сколько новых знакомств с коллегами из разных городов и стран!.. И главное знакомство – с самим городом, с Баку! Могу сказать: куда там до него некоторым «туристическим Меккам» – ну, хотя бы той же Барселоне, где я побывал в том же году. Не дотягивает столица Каталонии до столицы Азербайджана, не дотягивает… Говорят, Есенин в свое время ошибался насчет того, что он в Персии, но, думаю, он ничуть не разочаровался, когда узнал правду. Вот и для меня мои «Бакинские каникулы» оказались ничуть не хуже, чем для великого русского поэта…»

* * *

И шар земной замедлится, вращаясь…

Я ни в кого, увы, не обращаюсь –

Никто не обращается в меня.

Михаил Трегер

Порой мы обращаемся друг в друга.

И есть свой круг. И нет теснее круга.

И мы живем в нем, любим и творим.

Но изменяемся… От внешнего чего-то...

Не важного, не нашего. И сроду

Не нужного ни в жизни, ни в любви.

И круг сужается. А тот, кто выпадает,

Уже не свой... Пусть станет в новой стае...

Но помнит, что чужие –

не свои!..

А нам – держаться! И беречь друг друга.

Простая истина. А выпавшим из круга

Удач и прочее, и планов громадья…

Я их забыл.

И всем нам – Бог судья.

* * *

Олегу Вашенкову

Осень в каменных джунглях может пройти незаметно.

Что там?.. Серое небо и дождь?.. Так и летом бывает.

А весной и тем паче… Сегодня совсем не об этом.

Пожелтеет листва – не увидим. И осень растает…

Из окошек огромноэтажек не видно деревьев,

Мы живем среди камня, спешим по асфальту под землю.

А ведь кажется просто: трамвай, на вокзал, и – в деревню,

К лесу, речке, огню… Словом, к свету. Хотя б на неделю.

Как мой друг. Городской. Но – уехал. Живет, где рассветы

Золотят даже в пасмурный день кромку леса,

Где найдешь в разнотравье богатом любые ответы

На вопросы свои и получишь прививку от стресса.

Лето в каменных джунглях кончается. Будет ли осень?

Впрочем, вдруг желтый лист прилепился к окошку случайно.

На седьмом этаже!.. Но откуда? Он сам стал вопросом,

Этот лист. Он зовет, манит к свету – и явно, и тайно.

В лес, к реке и траве, ненавязчиво предупреждая:

«Опоздаешь на осень сегодня, а что будет после?..»

Я всё понял! Заставил себя сесть в вагончик трамвая,

Я уже на пути, я приеду туда, к другу в гости.

Но трамвай на вокзал не пришел, я ошибся маршрутом.

Мы порой ошибаемся, истина, в целом, простая...

Я опять оказался в толпе, что ползет гибким спрутом

По реке из асфальта, в метро, как обычно, впадая.

Если «прижало» и хочется плакать –

Солнце ли, слякоть, на Мойку, 12

Просто приду, постою и отпустит...

Будто коснулся я пушкинской грусти,

Будто привез его сам с Черной речки

Вот в этот дом в тот трагический вечер.

Санки под арку заехали плавно…

В арке стояла Наталь Николавна.

Я ей сказал: «Все отнюдь не опасно,

Нет Вам нужды убиваться напрасно –

Выдюжит Пушкин, поправится, знаю!..»

Он ей шепнул: «Не печалься, родная,

Рана болит, но затянется скоро…»

Вышли друзья, начались разговоры...

Я отошел к Мойке, к самой решетке –

Время в реке отражается четко.

Вот постою и забуду о грусти,

Я ж говорил, что отпустит… Отпустит.

Санкт-Петербург слышит времени зуммер...

Здесь понимаю, что Пушкин – не умер!..

Детские игры

Друзьям детства

«Лапта», «пятнашки», «штандер»1 и «замри»…

Кто нынче помнит?.. Что такое прятки?..

Немолоды ровесники мои.

В огромный мир ворвавшись без оглядки

В семидесятых, так вот и бежим

Уже лет сорок. Не умея замереть.

Играя в игры. Иногда на жизнь.

Афган, Кавказ… Глядь, обманули смерть.

С закрытыми глазами –

в перестройку!

При этом на кривой не упади

Ни в банду, ни в бутылку, ни в помойку.

Попробуй – прямо! И по-честному суди,

И знай – с тебя не будут взятки гладки.

Поблажек не дано тебе и мне.

Расти детей и в правде, и в достатке,

В любви к работе, Богу и стране…

По белу свету, как по парку – вскачь…

Бежали!.. Вдруг «полтинник», как стоп-кадр…

И я не знаю, кто поймает мяч,

Взлетевший в небо

под ребячье: «Штандр!..»

Той, что была в Париже

Ты привези мне из Парижа

Один глоток свободы нравов.

Но – настоящей. Не из книжек.

Глоток хотя бы.

Для нас двоих с тобой свободы,

Такой пустяк –

Парижский дар высокой моды

А ля Бальзак.

А сувенирчик из поездки –

Хоть круассан…

И – вольности. Ей в моем детстве

Был Мопассан.

Стишок Рембо, раздумья Сартра,

Сарказм Рабле.

Еще цветок с того Монмартра,

Цвет фиале.

Смех Эсмеральды, плач Козетты,

И как припев –

Той тишины, где те поэты…

В Сен-Женевьев…

Рисунок де Тулуз-Лотрека

Из «Мулен-Руж»…

Я бы и сам туда уехал,

Сбежав от стуж.

Да вреден климат тот французский,

Поскольку ведь

Париж увидеть – я же русский!.. –

И умереть.

Философия Любви

Любовь – столь ненаучное понятье…

Не матерьяльна, странно-ощутима:

Сердцебиенье, слезы и объятья…

И – отчужденье. И движенье мимо

Дворцов и хижин, пирамид и судеб,

Сквозь нас. И пару сотен миллионов

Других землян... Идет, диктуя людям

Великий свод особенных законов.

Не юридических, не писанных. Но строгих.

И мы живем по ним, порой не зная,

Что – нарушаем… Что с нас взять, убогих…

Так есть и будет –

от изгнания из Рая

До наших дней. И далее, и дальше.

Пытались толковать Любви законы

По-разному, научно и без фальши.

Но без толку. Придумали каноны

И Фрейд, и вездесущие китайцы,

Индусы, привлекая Брахмапутру,

Евреи, сочиняя свои майсы2,

И мы, срастив Фэн-шуй и Кама Сутру.

Всё суета. Какие там каноны?!..

Жизнь хороша тем, что непостижима

Уму и правилам, науке и законам…

Кто виноват, что мы проходим мимо

Любви и расстаемся беспричинно?..

…Наверное, останемся друзьями…

Ты – просто женщина,

и я – ничей мужчина.

Лишь наше прошлое –

по-разному, но с нами.

Любовь была, всё было, ну, и хватит…

Я объяснить разлуку не рискую,

Поскольку – не научное понятье…

Да и кровать стоит не по Фен-шую.

Несовпадение

…Пусть так и будет…

Если совпадем –

В пространстве, времени, желаниях, свободе…

Оденемся сегодня по погоде,

И в ясном небе вдруг не грянет гром…

Заторов не случится на пути,

Начальник не задержит на работе…

Вдруг гости не нагрянут – дяди, тети…

Возможно, я смогу к тебе зайти.

Звоню!.. Или, условность не терпя,

Шагну в уют из грязного подъезда.

Вот если б за спиной разверзлась бездна…

Я смог бы задержаться у тебя.

И попросил бы время: «Не беги,

Мы всё решим достойно и красиво».

Ну, а тебя я вот о чем просил бы…

Но в телефоне длинные гудки.

Возможно, позже?.. Только позови.

Хотя теперь, наверное, едва ли…

Мы просто в этой жизни не совпали

В пространстве, времени, свободе…

…И –любви.

Вчерашний снег

На цвет зимы, на свет полярной ночи

Ложится тень большого снегопада…

Смотри на снег, его запомнить надо,

Такой уже не повторится. Точно.

Вот и покров образовался новый,

Пушистый, белый… а его основа?

Вчерашний снег и, может быть, недельный,

И тот, что в позапрошлый понедельник

Лёг первым и не таял на земле,

Ковром дорогу выстелив зиме.

Он был таким знакомым и привычным,

Он радовал тогда. Но, как обычно,

Теперь другой сверкает и искрит,

А тот – вчерашний... И уже забыт.

Он пообветрел, закалился в стуже

И стал плотнее. Но… кому он нужен?

Еще немного – станет прошлогодним,

Примерно к маю прожурчит ручьём,

И вовсе позабудем мы о нём...

Куда уходит прошлогодний снег?

Туда же, в общем-то, куда и человек.

А этот падает, всё падает на прошлый,

Ему сегодня утвердиться проще.

Он молод! И пока ему не важно,

Что завтра утром станет он вчерашним.

* * *

…и заходит, хромая Пегас

Владимир Юрков

Перо затупилось,

Пегас захромал,

Муза сурово смотрит куда-то в сторону…

Божья немилость? –

Полный завал.

Рифмы склевали черные злые вороны.

Дождь по аллеям,

Питер промок,

Все поэтично-обычно и понимаю сам…

Может, старею?

Первый звонок?

Что-то с утра совсем ни черта не пишется.

Вылечу ногу Пегасу,

Чтоб не хромал,

C музой – по рюмке, глядь, подобреет дѐвица,

И с головой –

в словесные закрома!

А постареть-отдохнуть – это еще успеется.

Выйти к Неве,

Встать у моста,

Воздух вдохнуть свежий, осенний, питерский

И осознать,

Что красота

Города этого сердцем сквозь время видится.

Сброшу хандру

В дивную явь –

Пусть растворится, как рукавом ее вытерли…

Рядом, коняга!..

Крылья расправь!

Мы полетаем с тобою еще по-над Питером!..

МИХАИЛ ЗВЕРЕВ

Литературный Азербайджан.- 2018.- № 12.- 53-58.