Как война создает новое качество

"Человек есть эволюция, осознающая саму себя"

Тейяр де Шарден

Прежде слово бывшему главному хирургу Минобороны, доктору медицинских наук Фамилю Бабаеву: "Несмотря на сложности становления военной медицины, во время Гарабахской войны более 78 процентов раненых стараниями медиков удалось вернуть в боевой строй. Для сравнения, во время Второй Мировой войны этот процент составил 72,3".

На открытии 2-й конференции военных медиков 6 ноября 1994 года тогдашний министр обороны генерал-лейтенант М.Мамедов отметил заслуги военной медслужбы, которую приходилось создавать буквально на марше. О том, как это происходило, об одном из тех, кто внес большой вклад в формирование на марше военной медицины, и пойдет рассказ.

Кандидат медицинских наук, замглавврача по лечебной части НИИ нейрохирургии Микаил Меджидов с первых дней формирования нашего первого военно-полевого госпиталя в Агдаме прибыл на фронт и включился в создание госпиталя.

"Наша задача была создать госпиталь – очаг стабильности в хаосе и неразберихе первого этапа, когда в регионе вся власть была в руках полевых командиров. Их действия были не согласованными, воевали хорошо, но действовали разрозненно", – вспоминал М.Меджидов.

"Надо четко различать два периода формирования военной медицины, – отметил Ф.Бабаев, один из близких друзей Микаила. – Первый период – с 1991 по 1992 годы. Второй: 1993-1994 годы. Статистика отмечает значительное улучшение качества хирургической помощи на втором этапе, что далось ценой огромных усилий таких профессионалов, как Микаил Меджидов".

Костяк военной медслужбы был сформирован из выпускников Ленинградской военно-медицинской академии. Но костяк – всего три десятка врачей, а в Агдамском госпитале собралось много гражданских медиков, они понятия не имели, с какими проблемами им придется столкнуться. На конференции 1994 года главный травматолог Минобороны М.Масимов отметил, что по характеру ранений можно констатировать: Карабахская война, как и все локальные войны конца ХХ века, – минная война с большим числом сочетанных ранений.

Невозможно себе представить, что сыновья ветерана Второй мировой войны полковника Рашида Меджидова, о котором хвалебно отзывался в своей книге воспоминаний маршал Г.К. Жуков, не пошли бы на войну в Гарабахе добровольцами. Старший был командиром спецназа, второй – ведущим нейрохирургом Агдамского госпиталя. В ночь на 20 января 1990 года он на вертолете доставил прооперированного им раненого в Баку и из вертолета наблюдал ввод войск в город. На боевой пост заступил в декабре 1991 года, когда санавиацией был доставлен в Лачин, где прооперировал тринадцатилетнего Ровшана Мамедова с ранением в череп из охотничьего ружья. Тогда никто не мог предположить, что охотничьи ружья так быстро будут заменены на тяжелую артиллерию и танки.

С этого момента началось интенсивное изучение опыта военно-полевой хирургии как Второй мировой войны, так и войн во Вьетнаме и Афганистане. Знаниями и опытом Микаил Меджидов щедро делился с молодыми, пришедшими с "гражданки" врачами. Меджидов – один из немногих профессионалов, благодаря которым Агдамский госпиталь стал центром, матрицей, как сейчас говорят, благодаря которой достижения, опыт распространялся во все фронтовые госпитали и медроты.

На войну Микаил, или Мика, как его звали друзья, пошел по двум причинам: долг перед родиной и отцом, закончившим войну в Берлине, где после войны он долгие годы служил заместителем военного коменданта. Но была и третья: в 90-е годы тогдашний президент республики А.Муталибов публично заявлял: "Азербайджанцы – нация пацифистов". Фраза поражала своей беззубостью, беспомощностью, трусостью. Чтобы ее опровергнуть, надо идти воевать.

Я – врач, значит, пацифист и, значит, мой долг – быть на войне, – решил Мика и добровольцем отправился работать нейрохирургом в Агдамский госпиталь.

В 1976 году он проходил клиническую ординатуру в Ленинграде, в 1985 году защитил диссертацию в ведущем НИИ нейрохирургии СССР – институте им. Н.Н. Бурденко, где овладел методом стереотаксической нейрохирургии. Изучал достижения советской военной медицины в период Второй Мировой войны, особенно внимательно – афганский опыт, поскольку родной брат Владислав – "афганец". Опыт этот был важен всем врачам госпиталя, ведь надо было быть в курсе самых современных технологий в медицине. Например, в 67-ой городской больнице Москвы в 1980-е годы находилась кафедра травматологии, ортопедии и военно-полевой хирургии 1 Московского мединститута им. И.М. Сеченова, где под руководством член-корр. АМН СССР профессора Г.Юмашева была освоена новая методика операций на спинном мозге. В 1979-1982 года здесь было проведено 600 операций на позвоночнике при повреждениях и даже полном разрыве спинного мозга. Не только в советской, но и в мировой практике такая методика – достижение. Конечно, ученый и практик с таким багажом и объемом знаний резко ускорил формирование военного госпиталя и врачей, внес огромную лепту в формирование Агдамского госпиталя как ведущего медучреждения фронта.

Агдамский медпоезд сыграл громадную роль в совершенствовании организации медрот и госпиталей. Микаил считал необходимым закрепление ведущих клиник и медицинских кафедр за медротами. Не наезды гастролеров на неделю, а постоянное пребывание врачей ведущих клиник Баку на фронте. Чтобы каждый отчет о проведенных операциях стал развернутым анализом ошибок, мозговым штурмом с участием как лучших хирургов в ходе операций, так и всех звеньев медслужбы фронта. Включая профессиональный разбор операций и претензии врачей к командованию батальонов агдамского фронта. Этот подход имел конкретные последствия: больше уделялось внимания подготовке санинструкторов, росту качества работы медрот и скорейшей доставке раненых в тыловые госпитали. А также способствовал профессиональному росту врачей и организаторов медслужбы.

Агдамский госпиталь. Первый этап

Он был развернут 27 февраля 1992 года. Это был госпиталь на колесах, размещался в поезде. С семи утра до семи вечера в тот день шла расконсервация железнодорожного состава, прибывшего на станцию Агдам. А уже через два часа, в девять вечера, армяне начали обстрел госпиталя. Рядом с госпиталем разорвалось пять ракет "Кристалл", еще две ракеты – рядом с агдамской больницей, свет там потух и всех больных переправили в госпиталь. Так что с первого дня госпиталь вступил в бой. С 27 февраля по 11 марта через медпоезд прошло более 600 раненых, из них через операционный блок – 330 солдат. Формирование на марше. Что имелось в виду? За один лишь день, 12 марта 1992 года, когда армяне захватили село Сырхавенд, поступило более ста раненых.

Начальник Агдамского военно-полевого госпиталя майор Гурбан Гурбанов, у которого за плечами Афган, рассказывал тогда: "За два года службы в Афгане только однажды мы имели такое число раненых в один день – при взятии Золотой долины. Я много видел в Афгане жестокости, зверства. Но то, что творили с ранеными и пленными так называемые бойцы самообороны Арцаха, даже меня и моего друга, главного хирурга госпиталя Кази Магомедова, тоже афганца, повергло в шок. Кроме бойцов, в госпиталь поступило тогда много беженцев, из них 90 детей, многие из которых были ослеплены зажженными сигаретами. Ранения, в основном, даже у детей, пулевые, как правило, из снайперского оружия. Позднее стало много поступать раненых, подорвавшихся на минах еще советского производства – минными полями окружали наши села. В тот период до того, как более 200 солдат и офицеров дислоцированного в Степанакерте 366-го полка не влились в наемную армию, применение мин советского производства почти не отмечалось".

Задача – создать на марше военно-полевой госпиталь на высоком профессиональном уровне, одно из ключевых подразделений, из которых и должна состоять регулярная армия, – столкнулась с реальностями 1992 года: не было единого командования, полевые командиры и их отряды – это вольница, у каждого своя тактика, бойцы подчинялись лишь своим командирам. В этой обстановке безусловный лидер – командир регулярной армии майор Ширин Мирзоев – оказал госпиталю большую поддержку, т.к. только наличие госпиталя позволяло решать задачи наступательного характера.

Врачи – гражданские, руководство госпиталя – военврачи, прошедшие Афган. Их требования к гражданским врачам часто были непонятны, казались чрезмерными, военная категоричность порой парализовывала волю, все стояло на диктатуре подавления, возражения не принимались.

"В такой обстановке, – сказал Микаил врачам, – надо грамотно построить работу хирургии и реанимации, чтобы сократить подавляющую диктатуру крика". Ему и друзьям хирургам того легендарного состава госпиталя получилось это сделать и увлечь командование чистым администрированием. Это был заговор профессионалов, и он удался. В 1992 году в атмосфере ежедневных боев кричали и приказывали все подряд: начальство госпиталя, командированные из центра, полевые командиры, привозившие раненых в госпиталь, исполкомовцы. Микаил нашел отличный ход, чтобы крикуны не мешали и не прессинговали врачей и младший медперсонал. Для ускорения формирования госпиталя как военной части он предложил командованию госпиталя сосредоточиться на нейтрализации приказов и криков со стороны. "Госпиталь это крепость, и вы ее охрана, – так звучало его предложение, – у медсестер руки дрожат от воплей разъяренных вооруженных людей".

Эта схема заработала, стало легче дышать всем, и врачам, и младшему медперсоналу. Микаил бережно сохранил добрые воспоминания о первом составе медсанпоезда. Это хирурги Эльдар Алиев, Азер Сулейманов, Мурад Махмудов, Ниджат Мамедов, Эльдар Сираджев, Алик Курбанов, кандидат медицинских наук Зохраб Шамхалов, старшая операционная медсестра Мелика Ахмедова. Предложение Микаила очень помогло молодым хирургам справиться с нагрузками военного времени и быстро, на марше, в атмосфере хаоса и растерянности сформировать очаг стабильности, одну из немногих в тот период воинских частей, из которых должна состоять профессиональная армия.

Потребность в госпитале именно как очаге стабильности была громадной. Стабильность была в дефиците. В той обстановке никто не в состоянии был осмыслить близость угрозы, хотя она всего в получасе езды, и создать единый командный центр обороны. В агдамском кипящем котле, переполненном стрессами, неврозами, паникой, отчаянием, вызванными в 1991-1992 годах отсутствием единого командования, серией побед и серией поражений, неумением организовать оборону азербайджанских сел даже вблизи Агдама, было всего три-четыре точки опоры, очага стабильности, дисциплины, организации. Одним из них стал военно-полевой госпиталь.

При госпитале имелись тогда две автоперевязочные машины, в которых хирург и фельдшеры осуществляли первую врачебную помощь вблизи боя. Мечтой командира каждой медроты и госпиталя было иметь свои бронетранспортеры для вывоза раненых с поля боя. Госпиталь развернулся 27 февраля, а уже 5 марта его посетила группа турецких парламентариев. К тому времени из более чем 300 проведенных операций всего два смертных случая. Командир Гурбан Гурбанов рассказал гостям, что 26 февраля армяне уничтожили десятки турок-месхетинцев.

Еще один штрих того очень сложного периода войны.

Госпиталь в Агдаме развернулся в конце февраля 1992 года, позднее открыт был госпиталь в Тертере. В ноябре 1992 года там был создан координационный центр, в его ведении было, в частности, медицинское обеспечение войск. В состав центра входили тогдашний министр культуры Полад Бюльбюль оглу, другие министры, главы районов. В период жарких боев, когда наши войска взяли Агдере (Мардакерт) и дошли до Сарсангского водохранилища, ситуация с медицинским обеспечением была такова, что пришлось создавать этот самый центр координации. При остром дефиците многих необходимых препаратов на первом этапе войны нужно было поддержание оптимизма, боевого настроя врачей для обеспечения хирургической помощи в полном объеме. С этой важной задачей отлично справился Микаил. Одновременно он оказывал консультации хирургам агдамской гражданской больницы – там тоже было жарко. До открытия госпиталя именно агдамская больница приняла удар на себя.

Даже несмотря на открытие военного госпиталя, в тот период в смену в хирургическом отделении больницы принимали до 25 раненых, гражданских и военных. Поступали со всего Гарабаха, из Кельбаджара, Лачина, Гадрута… Ведущий анестезиолог больницы Мехман Бабаев, как и многие другие врачи, позднее перейдет на службу в госпиталь. Одна только запись: "23 августа 1991 года из села Косалар доставили 18 раненых, из них 6 женщин, 2 детей в возрасте 4 и 8 лет. Доставлены врачом из отряда Гатыр Мамеда Арифом Эминовым". Другая запись от 14 ноября 1991 года: "Доставлены солдаты Сергей Крутиков из в/ч 3655, Александр Мауч из ОМОН из Баку, Александр Зыков 1957 г. рождения, из УВД НКАО, ранее Василий Осокин из в/ч 3641". Это происходило оттого, что больница в Степанакерте не принимала раненых русских солдат, защищавших азербайджанские села. Восемнадцатого августа 1991 года поступили две женщины из Гадрутского района: армяне на их глазах отрезали их мужьям уши и носы, затем расстреляли, женщин избили, через три дня обменяли на своих боевиков.

По статистике агдамской больницы можно судить о нарастании военной активности в Гарабахе. В 1988 году поступило 62 раненых, 1989-м – 46, в 1990-м – 95, в 1991-м только на 4 ноября – 96. Эти данные мне в 1991 году представил зав. хирургическим отделением Фархад Бахтияров.

В 1991 году был убит 49-летний опытный хирург Исрафил, убит родственником человека, умершего на операционном столе. Идут бои, каждый хирург на вес золота, и у кого-то поднялась рука на врача, хотя причина смерти неясна, даже вскрытия не было.

Эта трагедия потрясла всех врачей Агдама. Население не признает законов военного времени – на войне убийство врача равно убийству десятков солдат, которых он мог спасти. Теперь проблема номер один – переформатирование лечебного учреждения в военную часть. Роль ведущих врачей первого состава, в частности, Микаила Меджидова, в этом процессе трудно переоценить. Трагедия дала ускорение созданию госпиталя, все сложные операции будут теперь проводиться в госпитале. Нельзя оперировать под угрозой смерти, под дулом автомата. Но в феврале 1992 года врачи госпиталя еще не знали, что десятки раз они будут подвергаться атакам вооруженных людей, потерявших на операционном столе друзей. Нужна защита от врывающихся в медроты и госпитали вооруженных людей. Охрана еще не всё, эту защиту надо было выработать в самих врачах, ликвидировать у них страх, иначе они не осмелятся идти на риск во время операции. А рисковать надо было каждую минуту – при дефиците времени, оборудования и лекарств. Присутствие в госпитале одного из ведущих в СССР нейрохирургов М.Меджидова помогало врачам преодолевать страх перед риском и приводило к отличным результатам – росту качества операций. С каждой удачной сложной операцией врачи приобретали ценный опыт и уверенность в своих силах. Заслуга Микаила в том, что он был гарантом, рядом с которым можно идти на риск, он поможет, подстрахует. Когда многие из врачей только лишь познавали азы военной медицины в феврале 1992 года, Микаил, как один из ведущих нейрохирургов, активно работавших на санавиации, уже сделал с 1988 года в экстремальных условиях десятки операций во всех районах, где велись боевые действия. Жаль, об этом нет фильма, не поставлен спектакль о том, как наставник, лидер в боевых условиях создает из провинциальных врачей асов военной хирургии. Без него неопытные врачи не посмели бы провести нестандартные, сложные операции, и не были бы спасены сотни жизней на минной войне, когда требуются врачи высокой квалификации по целому ряду направлений хирургии. Вместе с Микаилом травматологи решались на операции на головном мозге, позвоночнике, полостные операции и отлично справлялись. Микаил создавал средства защиты врачей от слишком уж жесткого, потребительского к ним отношения военных и населения. Все думали, что в Баку полно хирургов, не понравится – заменим. Оказалось, единицы врачей способны к обучению на марше и готовы принять жестокие требования войны к медикам. Нужны незаменимые, они есть, важно вселить оптимизм, веру в себя, и процесс формирования незаменимых быстрее происходил рядом с такими профессионалами, как Микаил.

Сотни спасенных жизней и сотни вернувшихся в бой бойцов дали стране 12 хирургов Агдамского госпиталя: Фикрет Гасымов, Зиряддин Абасов, Фамиль Бабаев, Муталлим Гасанов, Садиг Азизов, Мехман Бабаев, Эльхан Алескеров, Саид Мехтиев, Эльдар Гасымов, командир госпиталя Алы Гурбанлы.

Из этой темы вытекает гораздо более актуальная – именно с врачей, госпиталей начался процесс перевода ментальности населения на военные рельсы. Было поставлено жесткое требование к каждому: на театре боевых действий нет гражданских, здесь все военные. Этот закон должен действовать и сейчас. Иначе может произойти то, что наблюдалось на первом этапе активных боевых действий повсеместно. Офицеры не могли создать из новобранцев боевую группу, способную решать задачи наступательного боя. У офицеров не было опыта, школы, понимания сложности процесса формирования бойца профессионала.

"С удовольствием вспоминаю военные годы, – говорил позже Микаил. – Война – дело азартное, веселое, мужское. Работали на пределе возможностей, не день и не два, а неделями. Значит, умеем работать так, как надо на войне, не расслабляясь. Зато сдружился с прекрасными, сильными людьми. Другие просто не выдерживали и уходили. Люди на войне раскрываются до самого дна".

Здоровье коллектива

"Главная задача госпиталя, – утверждал Микаил, – здоровье коллектива. Персонал госпиталя работает и живет в состоянии постоянного стресса. Кровь, трагедии, смерть раненых на операционном столе. Гипернагрузки во время потока – одновременного поступления большого числа раненых – вели к бессоннице, депрессии, частым нервным срывам. У многих врачей и медсестер их личные ресурсы заканчивались через месяц такой жизни, с такими пришлось расстаться".

У Микаила ресурсы, оказалось, рассчитаны на годы. Тем более нужен был этот человек врачам и офицерам батальонов, полков. Важно изучить то, как сын профессионального военного себя сконструировал в ходе подготовки к войне. Задача управления любым военным подразделением – это научить необстрелянных новобранцев побеждать стресс, преодолевать в себе страх. То, как Микаил работал над повышением ресурсов персонала госпиталя, улучшением его иммунной системы, оказалось важным и для врачей, и для полевых офицеров. Он преподал основы медицины, бесстрашия и оптимизма в зараженной страхом, паникой, неврозом зоне, какой всегда бывает любая зона боевых действий.

Работа со страхом

Типичная картина. Во дворе госпиталя два бойца азартно обсуждают бой и действия командования и товарищей. Рядом стоят новобранцы. На лицах ужас и… неприятие, отторжение: мы не хотим стать как вы. Мы хотим убежать. Мы – дети. Отпустите нас домой.

Жалобы офицера на новобранцев-трусов стало причиной прочтения Микаилом одной из лучших своих лекций. Он это называл работой со страхом, я назвал работой с трусом и после лекций Микаила активно применял в своей практике. Одна краткая лекция Мики заменяла новобранцам сотни часов криков, угроз, брани своих офицеров.

Природа 90 процентов ранений и смертей солдат на войне – незнание боевой техники, законов современного боя, отсутствие навыков выживания. Отсюда паника, истерия, шок. Агдамцы называли новобранцев – ушаглар. Это диагноз и приговор. Они скорее обуза для армии. Для них характерно нежелание изучать военное ремесло. Спрятаться и при первой возможности бежать. Не учиться, не подражать героям. Подросток боится стать бойцом – убьют. Трус – это программа, человек не верит в себя, его задача – не включаться, не обучаться, а бежать от опасности. Стоит только на примере таких, как Малыш, убедить ребят, дать им статистику – и "трусы" начинают учиться и часто становятся хорошими бойцами. "Статистика военной медицины, – говорил в конце Микаил, – доказывает, что именно бойцы на войне выживают, а не знающие оружие, технику ведения боя – погибают или калечатся. Или вы станете бойцами, или война вас не пощадит".

Мика и Малыш

В палате лежал четырнадцатилетний Зейнал, доброволец, воевал в отряде, отличный стрелок, все звали его "Малыш", он вытащил из боя десятки раненых. Веселый и быстро обучающийся военному делу паренек был талисманом отряда. Таких было много, и они сделали великое дело. В соседнюю палату навестить своих солдат пришел офицер. Жаловался врачам на новобранцев: ничего не знают, лезут под пули, не разбираются в технике, паникеры, чуть взрыв – разбегаются в разные стороны. Трусы, – резюмировал офицер. Микаил выслушал и сказал офицеру: "Мальчики не верят в себя, так научите военному искусству". "Они не хотят учиться, они хотят убежать", – огорченно ответил офицер. "Надо работать со страхом, – возразил Микаил. – Трус ставит себе ограничитель: я не смогу стать бойцом. Не знаю технику, тактику и никогда не изучу. Подросток боится стать бойцом – убьют. Вам надо снять ограничитель, а не ругать сутками солдат. Вы же не ругаете человека за то, что он не знает, как изучить иностранный язык. Научите, как преодолевать страх, и трус перестанет быть трусом".

Микаил собрал в палате солдат и офицера, вызвал Малыша и на примере этого паренька прочитал им краткий курс, как работать со страхом и как переиграть труса. "Опыт Второй Мировой и Гарабахской войн показал, – сказал Микаил, – что у опытных бойцов и необученных солдат разный характер ранений. Необстрелянные гораздо чаще погибают и получают ранения, хотя всю работу в атаке и обороне выполняют опытные бойцы".

"Парни, – говорил Микаил, – у вас нет другого выхода, как учиться военному ремеслу, изучать технику и стать бойцами. Только тогда у вас появится шанс выжить и с честью выполнить долг перед Родиной. Опытные бойцы в госпиталь почти не попадают. Бойцы просчитывают каждый ход противника и заранее знают, где огневые точки врага".

И привел примеры. Пять солдат идут на пост, идут след в след. Снайпер расстрелял четырех идущих, только пятый отреагировал и спрятался в кустах. Ни один из пяти солдат заранее не изучил местность, в результате трое раненых, один убит. Девяносто процентов раненых – новобранцы, из них девяносто процентов ранены по причине незнания боевой техники и тактики боя. На войне ты или боец, или жертва.

Это была самая краткая и самая эффективная лекция по военной науке. Офицер был поражен, с каким вниманием слушали лекцию те, кто по его словам, не хотели учиться и мечтали только об одном – убежать из части.

"Возьмите Малыша и вы увидите, как через месяц ваши трусы станут настоящими бойцами, – предложил Микаил офицеру. – Рядом с Малышом стыдно не учиться". "Доктор, спасибо вам, – воскликнул офицер, – а я сутками ору на этих тупиц, баранов, трусов, не убегайте с поля боя…"

В тот же день Малыш стал обучать оказавшихся в госпитале новобранцев, как разбирать оружие, как находить огневые точки противника, как ползать, рыть окопы, как различать по звуку приближающийся тип снаряда… Фельдшер Мехбалы показывал, как оказать первую медпомощь при ранении на поле боя. Ограничитель был снят. Малыш наслаждался своей ролью. Сын охотника с детства знал оружие. Его "лекции" были просты и убедительны: "Не полюбите оружие – сдохнете, не станете учиться – вернетесь калеками. Если вернетесь. Ушаглар, у вас нет вариантов. Или ты боец, или мишень. Вам хочется доставить радость армянскому снайперу?"

С юмором и издевкой рассказывал, как мечутся на поле боя в панике и ужасе не обученные новобранцы, попадая под огонь и противника, и своих. Был жесток при этом: "В первую очередь я выносил из боя настоящих бойцов, а потом других".

Малыш был веселый, жестокий, но тактичный человек. Роль Малышей в создании нового материала огромна, и о них надо писать документальные рассказы и ставить фильмы. Их детская жестокость сделала из тысяч трусов настоящих бойцов. Он учил не только выживанию на войне. Говорил: прежде чем победить врага, надо победить себя. Тысячи ораторов не могли сделать того, что сделал Малыш. Микаил им искренне восхищался, даже задержал на лишнюю пару дней в госпитале. Жалел, когда тот сбежал из госпиталя в свой отряд – не выдержал безделья. Да и неучи-новобранцы ему были неинтересны.

Хотя новобранцы Микаила в паре с Малышом слушали очень внимательно. Малыш и Микаил по-разному создавали новый материал из трусов и паникеров, и оба сознавали, как они нужны этим напуганным новобранцам. Ни Микаил, ни Малыш никогда не ругали трусов, не применяли ораторских приемов: вперед, в бой, кричите "Ура" и вам не будет страшно, погибнем за родину… Ничего этого не происходило, методика обучения была жесткой и очень эффективной и производила на новобранцев ошеломляющее впечатление. Хотя Микаил всего лишь передавал опыт врача и основывался на данных военных историков. "Если станете учиться, вы сможете, как афганцы, не спать по несколько суток, выслеживая врага, – говорил Микаил, – как чеченцы, разбираться в современном оружии и стрелять, как Малыш". Мика успешно применял эту тактику: подготовительная лекция и затем отдавал очередную партию "трусов" Малышу. Микаил и Малыш великолепно дополняли друг друга, оба делали из кроликов бойцов. Офицер – командир "трусов" – буквально заглатывал текст Микаила, пытался говорить с солдатами на его языке: "Ребята, у вас есть шанс стать победителями. Или вы боец, или жертва. Выбор за вами".

В беседах Микаила с бойцами не было никаких угроз, призывов, ругани, отчаяния. Только опыт и статистика. Через месяц тот же офицер приезжал навестить Микаила, половина из тех "трусов", что лежали с контузией в госпитале, стали учиться на бойца. Если бы в каждом взводе половина новобранцев – в основном тогда были ребята 1974 года рождения – учились бы военному ремеслу, мы давно были бы в Степанакерте. Но слишком многие поставили себе ограничители, спрятались в своей трусости, как в скорлупе.

Как-то к Микаилу подошел раненый, умолял отпустить с фронта домой, в Евлах, к маме, детишкам, коровкам: "Доктор, дай справку, что я неизлечимо больной". "Евлах сейчас здесь, в Агдаме, – отрезал Микаил. – Здесь ты должен защитить своих детей и маму".

Стресс

На войне гражданские врачи столкнулись с главным своим врагом – с так называемыми военными неврозами, паникой, дезориентацией. Это было внутреннее состояние, охватившее новобранцев, гражданское население и часть офицеров. Последние, чтобы скрыть растерянность, бессилие, панику, прибегали к диктатуре крика. На войне в состоянии хаоса и ежедневного напряжения было очень много крикунов и уставших, испуганных, затравленных подчиненных, и очень мало настоящих бойцов. Людей, поборовших военные неврозы. Таким профессионалам, как Микаил и его брат Владислав, этих крайне необходимых для каждого военного соединения железных людей предстояло создавать. Владислав и Микаил, каждый на своем посту, создавали этих людей, новый материал, новую ментальность. Каждый в своей области добился отличных результатов.

Растерянные, напуганные в 1992 году пытались скрыть бессилие, прячась в крике. Результат был печальный. Командование методом воплей-криков вызывало страх, парализовывало волю, лишало солдат инициативы. Чем безграмотнее офицер, тем больше воплей. Переорать таких было невозможно, тогда Микаил нейтрализовал вопли, перенаправляя их на внешние объекты.

Ликвидатор

Война – это цейтнот, война заставляет принимать сложные решения в доли секунды и железной волей продавливать исполнение. Война – аналог быстрых шахмат, только ставка – судьбы миллионов, страны. Все неподготовленные офицеры, солдаты и политики, играя в эту беспощадную, изощренную игру, жестоко страдали. Только не такие, как Микаил. Восемьдесят процентов офицерского состава, даже молодые люди, страдали гипертонией, язвой желудка, другими проявлениями гигантского перенапряжения, 90 процентов ранений новобранцев – результат незнания военной техники, тактики противника, 90 процентов всех военных психозов – результат перенапряжения от пребывания на ТВД, да еще в ситуации, когда большинство солдат и офицеров не прошли подготовку в военных учебных центрах. Переодели в военную форму и – вперед. Только появление профессионала в отряде, взводе может ликвидировать стресс, панику. Микаил и его брат, каждый в своей области, учили решать сложные задачи в кратчайший срок. Все, кто хотел научиться решать сложные задачи и стать классным хирургом, просили Микаила принять участие в операции в качестве консультанта. Подстрахует, исправит и – самое главное – проведет жесткий и честный анализ ошибок после операции, без чего невозможен рост военного хирурга, вообще любого специалиста. Те же функции на своем посту выполнял его брат.

Ученики обязательно передадут методику уже своим ученикам. Врачей и медсестер Микаил учил находить верные решения в выборе тактики операции при дефиците информации и времени. Это формула победы на войне, равно в хирургии или управлении военной операцией, фронтом. Научиться играть в цейтноте и перестать страшиться принимать решения в атмосфере тотальной дезориентации. Для этого каждый хирург должен уметь создавать отличную команду. Это дано единицам. Не редкостью было, когда из операционной выбегала заплаканная медсестра. Для этого порой было достаточно одного грубого слова, а часто это катастрофа, ее некем заменить. Виноваты и врач, и медсестра, но другого материала нет, надо создавать сильные команды из тех, кто есть. В такие конфликтные команды врачи со стороны боятся входить, а Микаил входил без страха, и вдруг все успокаивались, операция в дальнейшем проходила гладко, напряжение спадало, и все вдруг начинало получаться. Мы, молодые врачи госпиталя, про себя называли Микаила Ликвидатором. В Голливуде – Шварценеггер, у нас – Мика. Наш Ликвидатор был поинтереснее американского варианта, он доказывал превосходство гуманизма над разрушительным воздействием войны.

Один из учеников Микаила в 1993 году стал участником одной истории. Узнал у раненых, что у них в части есть пара пленных гражданских армян, ранений нет, но сильно покалеченные. Вытащил пленных под предлогом доставки в военную прокуратуру, продержал неделю, подлечил и через неделю их обменяли на двух наших бойцов. Отвез спасенных бойцов в ту самую часть, где ему угрожали смертью за доброе отношение к пленным, и только тогда прекратились разговоры о предательстве врача, мол, хотел продать пленных.

Все только начинается

Понимание патриотизма у братьев Меджидовых резко отличалось от стандартных версий и понималось как требование ставить перед собой и коллективом все более сложные проблемы и решать их в кратчайший срок. Что требует согласованности действий от всех членов команды. Прошли годы, и когда ученики и друзья Мики слышат все тот же вопрос "Когда эта война кончится?", отвечают: "Все только начинается". Очень многие делают вид, будто не понимают, что имеется в виду. Если слова Микаила вызывают ужас – исчезают, если веселят – то вам к нам, в Агдамский госпиталь. Сначала фельдшером, а там посмотрим, какие у тебя ресурсы. Война, как метод отбора нового человеческого материла, нового качества нации в ХХ веке работает по таким же правилам, что и тысячу лет назад. Вклад военной медицины в формирование нового качества нации огромен, касается не только коллектива госпиталя, но и раненых, офицеров и солдат.

Все врачи Агдамского госпиталя стали экспертами в области формирования нового качества. Братья Меджидовы – только начало темы, пока мало исследованной, типа "История создания нового качества". Во всех частях, где был хотя бы один профессионал, происходили такие же истории, тот же процесс ускорения формирования нового качества специалистов, боевого отряда в целом. Их надо собирать, изучать. Это главный урок Гарабахской войны.

Письмо министру

Бывший министр соцобеспечения А.Нагиев очень любил выступать по телевизору. Однажды в 1998 году он пренебрежительным тоном заявил, что не знает, чем занимались ветераны в Гарабахе. Микаил предложил ответить и настоял на публикации "Одного дня в Гарабахе".

"Министр очень хочет узнать, чем мы занимались? Вот события одного только дня в госпитале. Первое июля 1993 года. 40 операций. Из операционной выходит реаниматолог, едва держится на ногах. Следом врач, требует возвратиться. "Если я вернусь – я умру. Я ничего не вижу".

Выходит из операционной хирург Гасымов, только что на его глазах умер раненый, после трехчасовой операции, а казалось, есть шанс. Сорокалетний хирург кричит от обиды и бессилия. К нему никто не подходит, он должен выкричаться, он нужен, его ждут раненые, фельдшер просто отвел его от окна, потому что он мог, размахивая руками, разбить стекло, хирург так сжал руку фельдшера, что тот вскрикнул от боли, но руку отдернуть не посмел.

Гасымов кричит, мимо него проходят медсестры, ему не мешают, надо выкричаться. Через десять минут хирург возвращается в операционную. Врачи и медсестры работают без перерыва между операциями. Микаил и военный хирург, "афганец" Фамиль Бабаев, работают, переходя от стола к столу. Долг военного врача – "закрыть" эмоции, заставить всех забыть, что такое отдых. Нет такого понятия. Отдых после операции не снимает напряжения. Более того, после даже краткого отдыха невозможно вновь включиться. Напряжение нельзя снимать, надо жить так, как будто 30 операций – это ведь так мало, удачный день. Чередование работы и отдыха отменяется, нужна постоянная включенность. Ценное качество военных специалистов – умение жить и работать в режиме сверхнапряжения и не страдать, не ждать окончания трудного дня. Это очень жестокое испытание, нельзя целиком отдаваться одной операции, одной надежде на спасение одного раненого, надо сохранить резерв души для других.

В операционной пять столов, пять бригад. Если есть хотя бы два хирурга, кто работает, как Микаил, – многие часы без срывов, без нервов и без ожидания конца операций, то все остальные подчиняются, включаются в беспощадный ритм. Никаких эмоций, хотя перед глазами разворачивается слишком много трагедий, слишком много крови и потерь, слишком часто нельзя уже помочь, поздно доставили раненого. И после ухода человека из жизни надо тут же включаться, приступать к новой операции. Умение быстро сбрасывать напряжение – исключительное качество. Сразу по окончании одной операции, удачной или неудачной, вас подводят к другому столу, там тоже ждет раненый. Вы испытали стресс, на ваших глазах умер солдат, надо оставить отчаяние, переживание и сосредоточиться на новой операции. Все обостряется работой на потоке, когда десятки раненых одновременно поступает в госпиталь. Здесь все отступает на второй план – усталость, истощение, падение артериального давления у врача или медсестры от многочасовой работы. Усталость, голод, головокружение… Требуется такая концентрация внимания врача, чтобы все это отступило, – и тогда рождается хирург с большой буквы. И важно только одно – в короткие сроки уметь обработать поток раненых и спасти десятки жизней. Подавив в себе потрясение, которое испытывает хирургическая бригада, наблюдая смерть на столе раненого. Даже если нет на них никакой вины.

Когда хирург вышел из операционной и закричал страшным голосом полностью истощенного человека: "Я устал резать руки и ноги!", Микаил жестко отрезал: "Не подходите, не мешайте ему".

Медбрат побежал за спиртом, кто-то испуганно вскрикнул: "Доктор, тише, во дворе полно родственников и друзей раненых. "Никакого спирта, чая, кофе, – сказал Микаил. – Дайте накричаться".

Несколько минут спустя хирург Садик обращается к Гасымову: "Покричал? Полегчало? Давай за работу. Есть череп и живот и грудь. Иди на грудь, пуля в легком, а я буду ампутировать". Гасымов благодарно кивнул головой и быстро вошел в операционную.

Все работают, склонив головы, никто не слышал криков. Шесть реаниматологов, 12 медсестер, 12 хирургов. Закончили, только вышли из операционной, выкурили по одной сигарете, как объявили, что через час подвезут еще 14 раненых. Час отдыха есть, все курят, Фамиль мобилизовал свободных медсестер – надо проветрить операционную, сделать влажную уборку. Борьба с анаэробной инфекцией. Хирурги идут в реанимацию. Часовой отдых сводится к слежению за сложными ранеными в реанимации. Сами реаниматологи, сменяя друг друга, на 5-7 минут выходили из операционной, стояли у входа в госпиталь, смотрели на небо, на сад, на мирно спящее село вдали, делали глубокие вдохи, прочищая легкие, все молча – нет сил, затем возвращались. Выходить из госпиталя во двор хирургам и реаниматологам можно было только тогда, когда операция заканчивалась успешно. Иначе нельзя, во дворе друзья-однополчане, иногда родственники. Слишком много нервов, достаточно одного слова – и может вспыхнуть пожар. Во всех медротах, госпиталях бывали случаи, когда, услышав о гибели друга на столе, вооруженные люди врывались в операционную. Поэтому если все плохо – во двор выходить нельзя. Угрозы расправиться разгоряченных людей, истерика сбивала с рабочего ритма и нарушала работу всех пяти или шести хирургических бригад в операционной.

Вскоре подвезли еще 14 раненых. С часа ночи и до пяти утра работали с ними. Прилетели два борта и вывезли в Баку 25 раненых. В пять утра в операционной потушили свет, Фамиль делает записи, утром доклад, он дежурный. В реанимации умирают трое раненых, это удар. Нужен анализ, надо выявить причину, определить, кто виноват. Сбросить на позднюю транспортировку легче всего. Хотя, конечно, у всех троих была большая потеря крови. Нужен жесткий анализ, обязательное условие – взаимоконтроль реаниматологов и хирургов. Отношения между ними сложные. Если виновен хирург – надо узнать причину ошибки. Возможно все: небрежность, низкая квалификация, но чаще всего усталость, что называется, глаза "замылились". После шести-семи часов работы наступает момент, когда врач не в состоянии перебороть усталость. На потоке такое бывает, проблема для всех госпиталей и медрот – нет смены бесконечно уставшим врачам и медсестрам. Но ошибки не прощаются, для госпиталя смерть раненого после операции – катастрофа, она должна быть по деталям изучена. Анализ проведенных операций, сделанный Микаилом, давал хирургам больше, чем годы прежней, довоенной работы. Совершенно иные требования: качество, скорость, слаженность действий хирургических бригад, доведенная до автоматизма. Все во имя главной задачи госпиталей, военной медицины в целом: чем выше процент возвращения в строй солдат, тем выше боеспособность армии. Ошибки простительны, не прощается непроведение анализа офицерами боевых операций. На поле боя, в госпитале… На войне каждый должен управлять своим организмом, своими эмоциями, как боец автоматом. Никто никому не прощает иного отношения к себе, к работе. Главное требование – надежность, работоспособность офицерского состава.

Гражданские врачи, младший медперсонал относятся к себе снисходительно, прощают себе многие ошибки, им кажется, что усталость извиняет их промахи. На войне такое нежное отношение к себе губительно для общего дела, здесь такое пресекается сразу. Военные коллективы – пехота, артиллерия, медслужба – смогли стать боевыми соединениями, добиться слаженной работы только благодаря тому, что внедрили военную, жесткую систему взаимоотношений. Требовательность – закон, никаких смягчающих обстоятельств.

Агдамский госпиталь – одно из таких успешных соединений. Во многом – благодаря таким специалистам, как Микаил Меджидов. Это завоевание ветеранов должно стать законом и для мирной жизни. Здесь одна из причин того, что такие специалисты-ветераны, как Микаил, проигравшими в Гарабахской войне себя не считают. Микаил всегда после войны говорил: мы – победители. Как все успешные военные организации, Агдамский госпиталь создал систему взаимоконтроля, что позволяло сократить число ошибок на потоке. Микаил с первого дня создавал в госпитале систему взаимостраховки на всех этапах лечения. Но это и взаимоконтроль, он позволял выявлять плохо подготовленных врачей, освобождать госпиталь от слабодушных, быстро сгоревших, а их было много среди врачей и медсестер. Создание такими асами хирургии, как Микаил, системы взаимостраховки, контроля и отсева спасло сотни жизней. Госпиталь не мог бы справиться с потоком, если не был бы требователен по отношению к неподготовленным к колоссальным перегрузкам врачам и медсестрам. Людям с быстро исчерпавшимися резервами.

Все успешные команды – роты, батальоны – создавались так же, как медслужба – на марше, и могли быть созданы только следуя такому принципу строительства нового человека, нового коллектива. Как помочь человеку мобилизовать свои резервы – мы учились у Микаила. При работе рядом с одним из лучших нейрохирургов Союза пропадала усталость, каждый стремился показать класс и произвести впечатление. Видимо, работать с мастером и было тем стимулом, который формирует успешные команды. Все врачи совещались с Микаилом в выборе темы для научных работ, методом мозгового штурма достигалось два главных требования Микаила: знание истории проблемы, свежесть в интерпретации темы.

Высказывания официальных лиц, полные пренебрежения к ветеранам, – это, кроме оскорбления чести и достоинства, еще и повеление – забыть войну. Не было успешных военных операций, были только поражения и трусость. Значит, следует забыть драгоценный военный опыт. Нация должна забыть кровью заработанный уникальный опыт успешных военных соединений. Но это самая реальная и важная часть урока Гарабахской войны 1991-1994 годов. Микаил в военной медицине, его брат в отрядах спецназа создавали героев, настоящих бойцов, поднимая их до своего уровня в процессе длительного и тактичного обучения. И это – тоже забыть?

Рекомендации людей безграмотных и примитивных опасны требованием забыть главное завоевание – тот самый драгоценный опыт создания успешных боевых отрядов, где действовал взаимоконтроль. Мы ведь говорим не обо всех участниках войны, а о настоящих бойцах. Только их называем ветеранами, их, накопителей важнейшего для будущих поколений опыта. Участников войны были десятки тысяч, а умеющих создать успешные боевые команды – десятки. Чтобы не растерять их бесценный боевой опыт, надо изучать историю создания успешных команд, изучать этапы формирования профессионалами таких боевых отрядов в ходе военных действий.

У операционной медсестры Медины депрессия. Не выдержала нагрузки – до 70 раненых в сутки, многие погибают от потери крови. Медсестры наблюдают гибель молодых, здоровых парней. Умирают молодые, в расцвете сил. Хотели Медину отправить в тыл, но опытные операционные медсестры на вес золота, и временно перевели в терапию, там легче. Через пять дней она вернулась в операционную и поблагодарила Микаила за то, что отговорил выезжать за пределы госпиталя. Возвращаться в прежний ритм невероятно трудно. Задачей ведущих хирургов госпиталя было научить каждого врача, медсестру жить в обстановке включенности, и у многих это осталось на долгие годы после войны. Госпиталь – модель воюющей страны. Среди нас живет много людей, научившихся на войне создавать такие коллективы. Это опыт, который должен стать традицией, изучаться на военных кафедрах гражданских вузов, в первую очередь, в медицинской академии.

Многие хирурги Агдамского госпиталя, перейдя на службу в медроты или другие госпитали, внедряли на новых местах систему создания успешных команд. Если каждый из нас пройдет подобную подготовку, станет бойцом успешной команды, тогда только будет победа. Такое понимание войны и цели нации характерно для настоящих бойцов, но непонятно для тыловых, которые мыслят в узких рамках системы "победа – поражение". Тогда как Микаил мыслит в иной системе координат "новое качество – новое общество", где речь, прежде всего, о создании из старого качества нового человека. Не армия побеждает, а общество, способное создавать успешные команды профессионалов. Как такой отряд создавать, надо учиться на примере таких профи, как братья Меджидовы. Тогда как за презрением бывшего министра Нагиева звучало – забыть войну 1991-1994 годов, наши только сдавали, убегали и предавали.

Спали мы в дни потока по 3-4 часа, урывками. После операций хирурги идут в реанимацию, надо помочь реаниматологам с тяжелыми и помочь организовать эвакуацию. К утру улетел последний борт. Госпиталь опустел. Осталось всего 17 солдат, все ходячие.

1993 год. Мы играем в волейбол. Только вышли из операционной. Госпиталь находится в здании сельской школы, рядом волейбольная площадка. Счет не важен. Главное – разрядка, хочется попрыгать, покричать. Подходит тип со стороны, какой-то оператор или депутат, их много приезжало тогда. Очень пламенно настроенный. "Там бойцы умирают, – заявляет он нам, – а вы тут кричите, визжите, смеетесь, радуетесь жизни". Микаил ответил типу: "Как ты вовремя приехал. Хочешь помочь стране победить? Вымой палату, а фельдшер Вагиф поиграет с нами в волейбол. Ему надо отдохнуть, шесть часов в операционной". Тип посмотрел возмущенно, посверкал глазами, повернулся и пошел. Кто-то из играющих крикнул ему вслед: "Не хочешь мыть полы? Сдай кровь".

У нас всего два часа времени, скоро подвезут новую партию раненых, нам надо накричаться. Играли как дети, радуясь каждому мгновению игры. Это так здорово: раннее утро, восход солнца и волейбол. Насладиться каждой минутой игры, в любой момент могут позвать в операционную. Поступил раненый, командир вызвал троих из играющих сдать кровь. Быстро бежим, сдаем кровь, выпиваем по два стакана сладкого чая с печеньем и – снова играть. Спать нельзя, после сна трудно включаться. Те, кто спал вместо игры, медленно входили в ритм, много брака. Игра – "золото партии, антидепрессант". Иначе нам не место в госпитале. Работа – волейбол – сдача крови – работа.

Из фронтового дневника врача

"19.06.93 г. Много раненых. В это время перед госпиталем во дворе идет своя жизнь. Небольшая группа местных жителей, беженцы, друзья раненых. Много напуганных новобранцев – мальчиков 1974 года, они впервые в бою и были потрясены артиллерией. Сбились в кучку. На них тяжело смотреть. Рядом стонет мужчина из села Шелли, где в тот день шел бой. "Армяне увели моего брата, – едва сдерживая слезы, говорил он. – Брат в плену, я ничего не могу сделать". Через час привезли из Шелли пятерых раненых, мужчина обращался ко всем с вопросом, видели ли они его брата. "Успокойся, Азер, – сказал ему один из раненых, – его захватили в плен трое армян, один из наших бросил в них гранату, все погибли, твой брат тоже". Мужчина успокоился, замолчал: смерть лучше плена.

С 12 по 14 июня 1993 года поступало по 30-40 раненых из села Шелли. Здесь потери у армян были особенно велики, шли под кинжальный огонь пулеметов с высоток. Армяне вошли в села Мярзили, Новрузлы, Юсифджанлы и разграбили их. Потеряли три танка и ПТУРС. В Шелли местные и наши аскеры оборонялись стойко и нанесли большой урон. Цель атаки армян на Шелли – взять Агдам в кольцо.

21.06.93 г. Армяне взяли село Ахмедавар. Месяц брали в полукруг село, потом атака. Поступило в госпиталь около ста раненых. Окружали медленно, по кусочкам. Один хирург не заметил кровотечения в животе. Пришлось вновь открывать после него. Перед операционной трое солдат из тех, кто доставил раненых, вопят от ужаса увиденного, их слова сливаются в лай. Ругают медиков за медленную работу, на самом деле ужас бессилия.

14.06.93 г. Доставили раненого Аскерова. В селе Мярзили он видел, как армянин автоматной очередью снес голову мальчику. Трое суток армяне атакуют Шелли, местные отбиваются здорово. А 12-го атака захлебнулась, много трупов. Но 14-го новая атака, армяне идут по трупам своих бойцов, опять несут потери. За ними заградотряды, их гонят в атаку. В Степанакерте митинг из-за больших потерь; разогнали. К нашему посту №19 подошли метров на 20, но пост так и не смогли взять. Шелли армяне не взяли, наши сами ушли, т.к. армяне прорвались к Агдаму, и защитники Шелли оказались в кольце. Пока кольцо не укрепилось, бойцы ушли из Шелли. В дни атаки на село их обстреливали из 14 видов техники.

Знакомый комбат решил обстрелять молодняк, 17 мальчиков 1974 года, только прибыли, со страхом рассматривают автомат. Они в укрытии, не видят боя. Поместил туда, чтобы привыкли к звукам летящих снарядов, к пулеметным очередям, выстрелам из танков. Мальчики сбились в один комок, на лицах ужас, кричат, накрыли головы руками, скрючились. Не поднимают глаз, чтобы определить обстановку. Будто их цель – показать страх убедительно, выразительно – и их тут же вернут в тыл. Не стыдятся страх демонстрировать. Комбат не выдержал и крикнул: пошли все на х… Стайка рванула к селу, час спустя стыдливо поглощали похлебку.

Поступил солдат Бадалов с баротравмой1. Бредил всю ночь: "Юсиф, где мой автомат? Надо сообщить артиллеристам: стрелять на один километр дальше. Где Юсиф?" Сосед по палате: "Юсиф жив, скоро вернется". Бадалов: "Где Ульви?" Сосед: "Ульви жив, его отвезли в медроту, перевязать руку. Через час вернется, спи". И так до утра.

Микаил беседует с врачами. Говорили о том, что им показалось самым страшным на войне. Врачи приводили какие-то случаи из практики. "Самое страшное, что я пережил на войне? – сказал Микаил. – Это было в тылу, приятели спрашивали, как тебя поймали и заставили пойти на фронт. Ответил, что пошел добровольно. Отправился в военкомат и с 19 июня 1991 года я в госпитале. Не поверили, смотрели изумленно, с испугом: сошел с ума. Поэтому в следующий раз, когда спрашивали тыловики, отвечал, мол, не повезло, поймали на улице, посадили в автобус, связали руки и привезли. Это мое самое страшное испытание за годы войны".

23.01.94 г. В палату для прооперированных входит солдат, в палате трое его друзей, у всех ампутации, у кого руки, у кого ноги. Солдат показывает им приемы карате, и все повторяют за ним. Один грустно: не могу повторять, нет руки. Солдат: "Ничего, буду приходить по утрам, покажу приемы карате для ног". Такие очень помогают, снимают депрессию.

28.06.93 г. Илахаддин Миримзаев из Хачмаза спас друга Эльшана, привез его с открытым пневмотораксом. Эльшан трое суток пролежал раненый в кустах, это было после боя в районе Еддихырман рядом с Агдамом, на уже взятой армянами территории. "Странно, что тебя не взяли". – "Я же рыжий, – отвечал Илахаддин, – они подумали, свой. Нашел друга, вытащил его и доставил в госпиталь". Эльшана отправили в Баку, вылечили. Сам Эльшан в свою очередь ходил на место боя в поисках товарищей и был ранен.

Министр Нагиев предлагает нам забыть этих людей?

25.03.93 г. Санинструкторы – смелые ребята. Один из них, Фарман Чобанов, в результате огнестрельного ранения потерял левую почку. Через три месяца вернулся в свой батальон и вытащил из боя еще немало ребят.

Фармана тоже забыть? Тоже неизвестно, чем занимался на фронте?

Да, многие убегали с фронта. Но для ветеранов воинский долг, участие в войне в Гарабахе было счастьем, миссией, потребностью сердца. Главная цель жизни – участие в событиях, которые должны изменить нацию, общество, государство. "Мы победители, – говорят ветераны. – Приказ сдавать позиции давали политики".

Когда мы услышали презрительные слова бывшего министра Нагиева, вспомнили, как мы играли в волейбол. Спасибо, Нагиев, и ты вошел в историю. С такими министрами в разведку ходить одно удовольствие.

Тактика Микаила принципиально иная: "Все только начинается. Война стала вырабатывать новое качество, этот процесс должен быть продолжен в мирное время. Надо научиться побеждать и войну, и мир". Многие врачи благодаря ему без страха вошли в жизнь, где сверхнапряжение – норма. Где игра в волейбол после семи часов в операционной – лучший отдых, разрядка и подготовка к новым семи часам работы.

Такие, как Микаил, и есть то самое новое качество, без которого невозможно возвращение Гарабаха. Что возможно не только как результат лишь военной победы, но как процесс многоплановый. Мы все включены в этот процесс. Кто-то мучается, страдает, тяготится этим, пытается жить так, как будто не было 1991-1994 годов, а игроки в волейбол – наслаждаются. Все, кто живет в напряжении, как в своей стихии, – важный результат войны, и необходимо внедрение в программу образования и самовоспитания "производство" нового качества.

Микаил говорил: "Мой отец рассказывал, что в 1945 году все его друзья вернулись с войны совсем не такими, какими попали на фронт в 1941-м".

Профессиональные бойцы, каждый на своем посту, как братья Меджидовы, создавали из старого материала команды-победители, а министр предлагает – забыть, потому что, мол, предатели, паникеры, трусы. Забыть опыт войны 1991-1994 годов, героев и наработанный бойцами драгоценный опыт взаимостраховки и, как следствие, коллективного героизма. Каждый день, каждое мгновение на войне такие, как Микаил, вырабатывали знание и опыт, необходимые для будущих поколений. Мы умеем создавать команды-победители. Для их создания нужны профессионалы, такие, как Микаил Меджидов. Цель – включить в процесс перспективных офицеров и солдат, а не только медперсонал госпиталя. Опыт создания команд-победителей, а именно таким был коллектив Агдамского госпиталя, должен стать предметом изучения.

Между новобранцами и опытными бойцами – разница громадная. Как между командами-победителями и проигравшими. Отрядами, где не было профессионалов. В первом случае создается новое качество нации. Оно создавалось такими, как братья Меджидовы. При встрече бойцы вспоминают о победах своих отрядов и батальонов, глаза их светятся азартом, а проигравшие осуждают командование, погоду, артиллерию… Это люди упущенного шанса. Военные историки должны обобщить опыт успешных батальонов, других боевых соединений. Прояснить, что помешало развить военный успех и закрепить его в политическом решении. Стоило только врачу или медсестре понять, что они оказались в госпитале, где у них возможен профессиональный рост, все включались в сложный ритм трудного процесса. Надо закрепиться в команде-победителе. Стать участником успешного экзамена, эксперимента. Это – ведущая мотивация, которую активизировали такие профессионалы, как Микаил и его брат. Все ученики Микаила состоялись, из госпиталя вышла целая плеяда отличных военных хирургов, некоторые из младшего медперсонала впоследствии окончили медицинский институт и стали врачами.

Мы часто обвиняем в сдаче районов свою расхлябанность, недисциплинированность. Все эти качества, так же, как и лень, обидчивость, страсть к эмоциональным пустым спорам мгновенно исчезают, стоит человеку попасть в растущую, перспективную организацию, каким был Агдамский госпиталь. Стоит только попасть в коллектив-победитель, где все работают во имя высокой цели – повышения числа раненых, возвратившихся в боевой строй. Это требует роста профессионализма на всех этапах лечения. Коллектив-победитель легко отличить от слабых, завирусованных пораженчеством и плохо подготовленных отрядов, которых было большинство. Победители работают под руководством профессионалов и от этого нормально функционируют в режиме постоянных перегрузок. Без невроза, надрыва, паники, в ритме. Десятки мужчин и женщин охотно оставляют всю свою эмоциональность в прошлом, стоит им узнать, что они попали в хорошие руки, и у них есть шанс стать частью команды-победителя. Ради этого стоило жить. Растущий коллектив жаждет перегрузок, и в дни отдыха врачи нашего госпиталя ездили в медроты оперировать, хотя никто не заставлял. Стоило только Микаилу сказать кому-то из врачей: "Ты вышел на актуальную тему", и врач включался и начинал с большим усердием работать над диссертацией. Богатая тема – мощная мотивация. Госпиталь – богатая тема. Если понимать госпиталь расширенно, как понимает ее Микаил и его брат: как страну.

Гости

Посетителей, всяких делегаций в госпитале было много. Когда приезжали врачи из ведущих клиник Баку, они были желанными гостями. Участвовали в операциях и разборе операций, что имело важное значение для хирургов и реаниматологов госпиталя. Но когда приезжали административные работники из разных министерств и ведомств в дни большого напряжения, часто им навстречу выбегала медсестра и спрашивала: "Среди вас есть хирурги? Быстро переодеваться, на столе раненый, врачей не хватает. Остальные берите носилки, вертолет подлетает, начинаем эвакуацию раненых". Гостей как ветром уносило. Очень эффективный ход. Конечно, нужны были артистические данные, чтобы разыграть назойливых гостей.

Умные понимали, что прибыли не вовремя, и возвращались в автобусы. Но были и особые группы гостей, чаще всего политики, лидеры разных партий, работники исполкомов. Эти прибывали на фронт всегда со съемочными группами с разных каналов ТВ, дабы увековечить свое посещение прифронтового госпиталя. Мол, и мы были под пулями, и мы хлебнули фронтовой тяжелой доли. И мы внесли свою лепту в борьбу – раздали конфеты раненым. Эти совершали обход палат и раздавали раненым сладости, а телеоператоры снимали трогательные сцены. Раненые отворачивались, не желая участвовать в этом лицемерии. Еще более невыносимо было, когда партийные трепачи начинали толкать речи и раздавать обещания: вот увидите – через неделю вернем Агдам, Губатлы, ворвемся в Аскеран… Эти посещения были унизительны и травмировали раненых. Часто после таких "гостей" солдаты, лежащие после ампутации рук-ног, впадали в истерическое состояние. Лучшим нейтрализатором словоблудия и показухи был Микаил. Он всегда стремился всеми средствами оградить раненых от такого рода посетителей, с этой унизительной раздачей конфет, фруктов или денег.

"Как вы могли выгнать уважаемых гостей, – шутя спрашивали врачи у Микаила. – Это же делегация из Минздрава, Минсоцобеспечения, из исполкома Кюрдамира, из Милли меджлиса, из Комитета защиты салфеток, ложек и тарелок…" "Наш Минздрав и наш Меджлис – раненые. Нельзя их выводить из себя", – отвечал Микаил.

Много перебывало в госпитале и командированных на неделю врачей. Некоторые были всем недовольны: нет условий, современной аппаратуры, лекарств, вместо 200 компонентов успешной операции всего 20, и нет главного – свежей, отдохнувшей хирургической бригады. Вместо нее смертельно уставшие врачи и медсестры. Микаил умело снимал напряжение, непонимание между гастролянтами и госпитальными бригадами. Его слово было авторитетно в Баку: с гастролянтами войну не победить. Настаивал, доказывал, что вместо посылаемых Минздравом гастролянтов остро нужны постоянные консультации специалистов из ведущих больниц и кафедр. Со временем это стало нормой. А то были случаи, когда травматологи были вынуждены делать операции на мозге или брюшной области. Это, конечно, понижало качество операций.

Встречались и такие: к Микаилу подбегает врач из Баку, прибыл на неделю, на лице стабильное выражение ужаса: "Коллега, как вы можете здесь оперировать, под визгом снарядов?!" Микаил сразу распознал тип труса и невротика, надавал ему кучу советов, как выжить в прифронтовой полосе. Один из советов был такой: надо написать на халате слова "Красный крест". Гость написал и мгновенно стал самым знаменитым персонажем госпиталя, медсестры сразу разнесли по палатам и отделениям: среди нас появился такой интересный кадр. Два дня за ним выстраивались следом ходячие раненые и медсестры, очень этот тип поднял им настроение. Наконец он понял, насколько смешон в глазах мо-

лодых медсестер и ходячих больных, и высказал обиду Мике. Тот смягчил ситуацию: "Так мало развлечений, так что вы их простите. Зато они вас любят, вы любимец госпиталя".

Гастролянт смягчился, подобрел.

"Трус – великолепная психотерапия для раненых, – сказал Микаил коллегам. – Разве можно лишать их такого праздника?".

За рамками очерка остался еще один аспект деятельности доктора Меджидова. Десятки врачей, в основном, фронтовой полосы обращались тогда и обращаются к нему сейчас за помощью в качестве консультанта, научного руководителя, наставника. Приведу лишь краткий перечень статей, исследований и методик, созданных часто по инициативе Микаила, на основании его боевого опыта и наблюдений.

"Методика излечения депрессивных состояний у раненых". "Измененное состояние сознания после перенесенной боевой травмы". Две главные его лекции – "Психологические аспекты восстановления боеспособности раненых в постгоспитальный период". И особенно вторая – "Методы реабилитации бойцов, перенесших психическую травму в гарабахской зоне боевых действий в 1991-1994 годах". Последняя лекция стала очень актуальным методическим пособием. Таких раненых были тысячи и врачам были необходимы методики по оказанию медпомощи с целью скорейшего возвращения излеченных раненых в боевой строй.

После 1994 года диапазон расширился, охватывал широкий круг тем, от медицины до культурологии. Например, " Методы ликвидации последствий военных стрессов у раненых", "Лечение истерической реакции на стрессы военного времени" и "Психопатология военного массового (серийного) мышления". Особый интерес вызывает исследование "Война, как повод для мифологизации массового сознания постконфликтного поколения на примере армянской пропаганды". Возможно, этому аспекту деятельности врача-нейрохирурга М. Меджидова будет посвящена вторая часть очерка.

ШИРИН МАНАФОВ

Литературный Азербайджан.- 2019.- № 1.-С.45-60.