Тихо, без грохота, без саморекламы

Интервью с народным писателем Натиком Расулзаде сродни празднику. А когда любимый всеми писатель соглашается ответить на вопросы # в преддверии своего дня рождения, это праздник вдвойне:

— Натиг-муаллим, завтра день вашего рождения. Как вы себя чувствуете накануне этого дня?

— Вы знаете, раньше я любил поездить, и много лет назад был в каком-то маленьком, провинциальном российском городке, где подслушал диалог двух древних старушонок, и взял на заметку. Городок я не помню, а вот их короткий диалог врезался в память, ничего не поделаешь – профессия, слова, слова… «как ты сама себя чувствуешь?» — спрашивает один божий одуванчик у другой. «Немного чувствую…». Думаю, речь шла о сексе.

— Натиг-муаллим, у нас серьезное издание…

— Начать с шутки тоже неплохо. Это в какой-то степени ответ на ваш вопрос, как я себя чувствую. С другой стороны, не хочется выглядеть нудным. Знаете, нудный человек — это тот, который на вопрос — как себя чувствуешь, начинает подробно описывать все ощущения своего организма.

— Недавно, я читала интервью с вами, где журналист сообщает, что исполняется юбилей – сорок лет – с выхода вашей знаменитой книги «Всадник в ночи». Это, признаюсь, было неожиданно. Мы привыкли, что справляют юбилеи писателям, порой один юбилей постепенно переходит в другой, но чтобы книги справляли юбилей… Это красноречиво говорит о том, что ваши произведения – долгожители, и не только эта книга.

— Да, для меня это тоже было неожиданно. То есть, я знал, что прошло много лет с выхода этой книги, что ее до сих пор читатели ищут, но юбилей… Это приятно. Однако, после этой нашумевшей в свое время книги, я написал еще десятки книг, сотни произведений. Что ж, будем ждать другие юбилеи.

— Многие ваши произведения так прочно внедрились в память читателей, что их невозможно забыть, видимо, это память сердца. Вот, например, рассказ про ослика, его невозможно читать и даже перечитывать без слез.

— Этот рассказ я написал в студенческие годы, он мне тоже очень дорог, потому что в нем много доброты, призыва стать гуманнее, любить природу, любить животных, любить жизнь вокруг нас, и потому в наше время, спустя более пятидесяти лет с его написания, этот рассказ продолжает оставаться весьма актуальным. Такие произведения призывают людей, общество к добросердечному, дружескому отношению друг с другом, к гуманности. Одно время этот рассказ был включен в школьные учебники, потом это видимо кому-то не понравилось, наверное, я поторопился с гуманностью. Я никогда не понимал писателей, которые разжигают рознь и ненависть между людьми, между нациями, пробуждают, культивируют в людях враждебные отношения к людям другой расы, другого вероисповедования, непохожего на их образ мышления, мировоззрения. Не надо забывать, что профессия писателя – одна из самых гуманных профессий, наряду, скажем, с профессией врача, если он верен своей клятве Гиппократа. Вот, кстати, прямая параллель между этими двумя профессиями: как врач, хирург своим скальпелем вырезает больной орган, чтобы человек мог продолжать нормальную жизнь, так и писатель обязан своим пером, своими произведениями, подобно хирургу, вырезать больные язвы общества, показывать их всем, выносить на суд общественности, причем, делать это надо так действенно, талантливо, чтобы читатели содрогнулись, и обратились бы к себе с вопросом: неужели это мы, неужели это у нас происходит, чтобы общество отринуло, отвернулось от этих разъедающих его язв, и всем миром поднялось на их устранение. Вот тогда писатель может считать, что добился своей цели, что он на верном пути.

— Очень хотелось бы видеть продолжение вашего творчества в театре и кино. Многие ваши произведения так и просятся на экран, их видишь воочию, когда читаешь, все встает перед глазами… Ваши фанаты помнят, как прекрасно были приняты ваши пьесы в театре. Одну из них, «Нонсенс» поставила покойная Ирана Тагизаде, и спектакль, если не ошибаюсь, шел с аншлагом более десяти лет. И великолепная пьеса «Меме», которую поставил Эмин Мирабдуллаев, в ней замечательно исполнила главную и очень необычную роль Мелек Абасзаде. И фильмы по вашим сценариям я порой пересматриваю в Интернете. Что у вас нового в этом плане?

— В этом плане у меня новое давно – но не забытое – старое. Еще со времен позапрошлого министра культуры у меня лежат без движения четыре проекта, сценария, есть и полнометражные и короткий метр. Один из кинопроектов хочет поставить наш известный режиссер Камран Шахмардан. Что ж, надо дожить до их претворения в жизнь. Я никогда не навязывал режиссерам своих идей, но, несмотря на это, работал со многими нашими известными режиссерами, писал для них сценарии. К слову сказать, сейчас и у нас, как во всем мире, режиссеры предлагают продюсерам свои проекты, свои сценарии, стремясь к авторскому кино. Это, конечно, затрудняет роль и работу сценариста, приводит в конечном итоге к невостребованности кинодраматурга, но не следует забывать, что не каждый режиссер обладает способностями, а тем более талантом киносценариста. Так же как и кинодраматург редко когда обладает способностями к режиссуре. Порой я думаю, как бы хорошо и интересно получилась бы в моей интерпретации постановка того или иного моего произведения, ведь лучше меня никто не сможет видеть эту вещь. Но тут же чувство меры или нечто другое останавливает меня. Я не лезу в чужую профессию. Думаю, каждый должен заниматься своим делом, и такие личности, как, скажем Тарковский, Мэл Гибсон, или Василий Шукшин встречаются нечасто. А стремиться занять чужое место в кино, и в результате заранее обречь себя на фиаско, только ради своего апломба, во что бы то ни стало создать авторское кино – это я не воспринимаю.

— На ваших книгах, можно сказать, выросло не одно поколение читателей, вас вполне заслуженно называют живым классиком. Недавно прочитала ваш рассказ «Стоявший за дверью» из одноименной новой книги, я была потрясена, это настоящий шедевр! Какие у вас планы в литературе? Что нового пишете? Все с нетерпением ждут ваши новые книги, произведения, потому что ваш стиль очень необычен, многое в ваших рассказах, повестях, пьесах парадоксально, предельно оригинально, так может сказать только Натиг Расулзаде, потому и огромная читательская аудитория, которую вы завоевали с молодых лет не убывает, и география её обширна и простирается далеко за пределы Азербайджана.

— Я занимаюсь тем же, чем и занимался на протяжении последних… ну… почти пятидесяти пяти лет… Пишу прозу. Тихо, спокойно, без грохота, без шума, без саморекламы… Не гоняюсь за призами, как скаковая лошадь. Стараюсь оттачивать мастерство. Этим можно заниматься всю жизнь, и жизни порой не хватит, потому что мое ремесло (люблю это слово, но не слово «ремесленник») обширное как океан, как впрочем, любой вид искусства. Мои новые произведения печатаются в журнале, выставляются на известном московском сайте «Литрес.ру», теперь уже часть моих книг переводится в формат аудио, что в наше время более востребовано, как меня убеждают, но я все же люблю читать глазами.

— Как вы планируете провести ваш день, день знаменитого Натига Расулзаде?

— Без помпы. В семейном кругу, среди внуков. Я их люблю, еще и потому, что они абсолютно равнодушны и к писательству, и к знаменитости. Им, я думаю, не очень понятно, почему я занимаюсь тем, что не приносит денег. Это меня радует, они на верном пути, хочу видеть их вполне современными, прагматичными, деловыми. Недавно, мой младший внук, он в первом классе, притащил одну из моих книг, я был у них в гостях, мы с ним разговаривали о том, о сём, о школе, о его друзьях, и пока мы беседовали, он машинально, не обращая внимания на то, что делает, исчеркал страницы моей книги. Так мне это понравилось! Вот настоящий критик, к мнению которого следует прислушаться.

— Скажите, честно: часто вы ошибались в жизни? Чему вас научили ваши ошибки?

— Человек ошибается, пока живет на этом свете (пауза, большая пауза).

— Это всё?

— Нет, только начало. Не хотелось бы вас оставлять с этой тривиальной фразой. Дело в том, что как бы мы не хотели избежать ошибок (хотя бы тех, через которые уже прошли), это бывает невозможно. Потому что поступок, который мы ошибочно совершили, старые ошибки часто возвращаются на новом витке, возвращаются видоизмененные. Это, кстати, как раз служит толчком для создания мной многих абсурдных и сюрреалистических произведений. Они возвращаются, и у нас нет опыта для них, они в новых одеждах, с новыми масками на лицах, наши ошибки. Тем не менее, хоть я и пессимист, но часто забываю об этом и придерживаюсь твердого правила, что помогает жить: пусть мои ошибки будут результатом действия, а не бездействия. Потому что, бездействуя, можно совершить очень даже роковые ошибки, можно упустить шанс, который выдается только раз. Так что, надо действовать, пока жив.

— Вопрос на засыпку: как вы расцениваете роль и значение писателя в современном обществе?

— Похоже, вы пишете диссертацию? Шутка (улыбается — авт.). А если серьезно, мне очень нравится высказывание итальянского писателя-сказочника Джанни Родари. Он говорил, что ни один писатель на земле не может предотвратить или остановить войну, но… к этому надо стремиться. Подумайте: это великие слова. Из этих слов следует, что миссия писателя из того и состоит, чтобы стремиться к невозможному, всеми силами, всеми душевными, физическими, телесными силами стремиться к невозможной, недостижимой, прекрасной цели. Да, цель недостижима, но дорога, по которой идет писатель, по которой стремится писатель, эта дорога и есть цель, если правильно по ней идти, посвятив ей всю свою жизнь без остатка.

— И мы желаем вам больших успехов на вашей дороге, на вашем многотрудном пути, и поздравляем вас с днем рождения.

— Спасибо!

Ирада Асадова

Мир литературы.-2023.- № 06(177), июнь.- С.8-9.