Фронтовая oдиссея врача Мамеда Керимли

Распоряжением Президента Азербайджана Ильхама Алиева старший лейтенант медицинской службы Мамед Керимли за личное мужество и отвагу награжден медалями «За освобождение Физули» и «За освобождение Ходжавенда».

Мамед Керимли - военный врач, начальник медпункта воинской части. В дни второй Карабахской войны он работал на Физулинском и Ходжавендском направлениях фронта. Рискуя жизнью, вынес с поля боя сотни раненых. Он чудом спасся, когда машина, на которой он ехал с ранеными, подорвалась на мине. Потом в одиночку прошел все круги ада и выжил, в первую очередь благодаря силе своего духа. С фронта он попал в реанимацию с ожогами второй и третьей степени. В эти же дни у него родилась вторая дочь, и именно это придало ему сил выдержать невыносимую боль, когда кожа с него лоскутами сходила.

Корреспондент газеты «Каспiй» беседовал с Мамедом Керимли еще до награждения, когда он лечился уже в домашних условиях, периодически посещая госпиталь. На тот момент он еще не оправился от ран, говорил тяжело дыша, да и сидеть ему, видимо, было трудно, тем не менее доктор Керимли любезно согласился ответить на наши вопросы.

Итак, предлагаем вашему вниманию рассказ военврача Мамеда Керимли.

- Я уже второй работаю военным врачом. 21 октября нас направили в Физулинский район, где мы расположились в здании бывшего управления электроснабжения, которое армяне превратили в ферму для скота. Хранившееся там прессованное сено мы использовали как матрацы. С 21-го по 26 октября мы постоянно находились на поле боя, сопровождая передовые отряды воинской части. Нашей задачей было выносить с поля боя раненых и оказывать им первую медицинскую помощь. В бой обычно шли 200-300 бойцов, и около 20-30 из них получали ранения различной степени тяжести. С начала военных действий я лично вынес с поля боя около 400 раненых, хотя в обязанности врача это не входит.

Понятно, что в суматохе первая помощь раненым порой оказывалась не всегда квалифицированно, потому я решил лично участвовать в этом. К тому же у бойцов могла возникнуть мысль, что врач боится идти на передовую, отсиживается в стороне. В то же время видя физическое состояние получивших тяжелые ранения бойцов, их страдания, я понимал, что если медицинская помощь не будет профессиональной, они могут не выжить, погибнут. Поэтому я постоянно находился на поле боя рядом с санитарами...

26 октября нас с утра предупредили о предстоящем штурме очередного населенного пункта. Надо сказать, что территория Физулинского района - сплошь холмы с редкими равнинами. Армяне, как правило, закреплялись на вершине возвышенности, поэтому в момент атаки мы были для них удобной мишенью.

У нас были потери, раненые. Ведь одно дело просто подниматься в гору, и совсем другое - с боем, зная, что ты - легкая, открытая для врага мишень, в то время как он имеет возможность спрятаться в заранее выкопанном окопе. Нашим бойцам пришлось очень тяжело и по другой причине: каждый из них взбирался по склону холма с 20-30-килограммовым вещмешком с провизией и снаряжением, плюс боеприпасы, которые утяжеляли вес.

Стоило нашим бойцам достичь вершины, как тут же завязывался ожесточенный бой, армянские солдаты пускались в паническое бегство, бросая на поле боя убитых однополчан. Оставшиеся в живых сразу же занимали заранее приготовленные на очередной высотке укреппозиции. Казалось, бесконечная череда холмов никогда не кончится. Так продолжалось до самого Ходжавенда...

Раненых было много: у кого-то ногу оторвало, у другого - руку. У тех бойцов, которых я выносил с поля боя, в основном были осколочные ранения по всему телу. Помню, как 26 октября вынес из-под обстрела троих тяжелораненых бойцов. Один из них был при смерти, все тело в сильно кровоточащих осколочных ранениях от минометного огня. Увы, спасти его я так и не смог... У второго солдата было ранение в спину, у третьего - оторваны пальцы. Я с трудом усадил их в последнюю санитарную машину. Забыв закрыть дверь, я крикнул водителю, что можно отправляться. Когда же машина набрала ход, я выпал из нее и долго катился по земле. В какой-то момент водитель обернулся назад и увидел, что врача нет. Пришлось возвращаться, чтобы подобрать меня. Я поставил одному из раненых систему, двух других обработал и забинтовал раны.

Мы не знали дороги, впервые ехали по ней, сбились с пути и свернули на нейтральную полосу, в направлении, где располагались армяне. Это была территория Ходжавенда. Мы проехали совсем немного, когда я заметил, что у одного из бойцов вновь стали кровоточить раны на ноге, надо было перетянуть ее жгутом, и я попросил шофера остановиться, чтобы пересесть назад. Не успели проехать каких-то 10 секунд, как наша машина подорвалась на танковой мине. Меня выбросило взрывной волной, и я только чувствовал, как переворачиваюсь в воздухе. Я весь был охвачен пламенем, и когда упал на землю, стал кататься по ней, чтобы затушить огонь. А мимо свистели пули: увидев, что я все еще жив, враг стрелял на поражение. Я вскочил и побежал вниз, в противоположную сторону, и успел спрятаться под подорвавшейся несколько дней назад машиной. Стреляя на ходу, в мою сторону направлялись пятеро армянских солдат. Расстояние между нами было около двухсот метров. Я стал искать оружие, но оно осталось в машине, которая продолжала гореть. Оставшись безоружным, я понял, что мне уже не спастись... И вдруг я увидел раненного в шею солдата из моей санитарной машины, который громко стонал и кричал. Я подал ему знак, чтобы он притаился, а сам пополз, помогая себе одной рукой, другая из-за выбитого после падения плеча не работала. Я видел, что этот парень не может двигаться, а я хоть и не намного, но в лучшем состоянии, поэтому попытался увести армян, двигаясь вдоль дороги вниз. Ориентировочно предположил, что раз машина ехала в том направлении, значит, наши могут находиться где-то там, хотя абсолютно не понимал, на какой территории нахожусь. И подумал, что чем оставаться на месте, лучше ползти, иначе армяне или нас обоих возьмут в плен, или убьют…

Я прополз метров 200, а они, свернув с дороги, спускались за мной и стреляли. Пули свистели вокруг, пролетали рядом, над головой. Я уже не мог ползти дальше, очень сильно болела рука, к тому же с кистей содралась кожа и раны сильно кровоточили. Вдруг я увидел укромное место, поросшее лесом, и решил скрыться под деревьями. Собрав остатки сил, побежал. Армяне не переставали стрелять, и я ждал, что следующая пуля обязательно попадет в меня… Расстояние в 50-60 метров, которое я прополз, показалось мне целым километром. Я скрылся в глубине леса, продвинулся чуть вперед и заметил что-то темное под деревьями. Подошел поближе и увидел человека с ружьем, который дал мне знак спуститься. Я решил, что это армянин и он хочет взять меня в плен, - на его лице была черная маска. Лучше уж погибнуть, чем сдаться в плен!

Мое лицо распухло, я практически ничего не видел. Оглянувшись, заметил человека без маски, лицо которого показалось мне знакомым. Это был наш санитар-инструктор. Он рукой подал мне знак пригнуться, и на этот раз я подчинился. Через несколько минут началась стрельба, потом меня подхватили с двух сторон под руки, и тут пронзила нестерпимая боль - видимо, что-то с позвоночником, подумал я. Они спросили, кто я такой. Удивившись, ответил: «Я же врач вашей бригады - не узнаете?». Потом лишь понял, почему они меня сразу не признали: все лицо почернело от ожогов, обгорело… сам-то я этого еще не видел... Я сообщил им, что там, откуда я приполз, остался еще один раненый, которого нужно забрать. Они сказали, чтобы я остался ждать санитарную машину. «Нет, пойду с вами», - ответил я и в таком состоянии прошел с ними пять километров...

С нейтральной территории навстречу нам выехала машина. Под мину я попал в три часа дня, а до госпиталя добрались к восьми вечера. Машину подбрасывало на ухабистой дороге, и все это отражалось на моей спине. Как только я пришел в сознание, боль вновь дала о себе знать, облегчение не наступило даже после трех уколов, а тот факт, что тело было обожжено, непомерно обостряло страдания.

Мой водитель стал шехидом - мина разорвалась прямо под тем местом, где он сидел. Allah rəhmət eləsin…

Должен сказать, что все, кто работал рядом со мной, проявляли чудеса героизма. Когда сейчас начинаешь размышлять, понимаешь, что из ста процентов девяносто - это была смерть, и оттуда мы вытаскивали раненых. Однако никому не приходило в голову, что можно умереть. Нашей задачей было спасти как можно больше людей!

Мне сделали операцию на позвоночнике, и сейчас я хожу нормально, хотя мог остаться инвалидом, потому что при падении пострадал первый поясничный позвонок. В большинстве случаев так и происходит, мне просто повезло - все доктора удивлялись...

***

Cо дня нашей беседы с Мамедом Керимли прошло около месяца. Мы поинтересовались, как сейчас чувствует себя наш герой. Говорит, что неплохо, лечением доволен, периодически ездит в госпиталь на процедуры, находится под постоянным наблюдением врачей, только вот ожоги на голове никак не заживают...

У него огромное желание выздороветь, поездить по миру, путешествовать. Единственное, что его беспокоит, - сны: каждую ночь он видит своих погибших фронтовых товарищей, войну, которая пока его не отпускает.

О своем награждении доктор Керимли узнал от друзей, которые, увидев его фамилию в списках награжденных, сразу же сообщили ему об этом.

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Вышка.-2021.- 5 марта. - С.8.