День Победы (Коричневый портфель)

На дворе стоял теплый майский день. Погода соответствовала дате - дню 9 Мая. Именно в этот день все от мала до велика отмечали праздник, сочетавший в себе радость и гордость. Нашей великой Победе исполнилось 20 лет!

Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Город утопал в сирени и ландышах. Память моя и сегодня, несмотря на прошествие сорока с лишним лет, ощущает теплое дыхание весны, которое окутало меня в тот незабываемый исключительно дорогой для меня день.

Папа вернулся... (об этом чуть позже) с работы. Я открыла ему дверь. Он улыбался мне и, как-будто, очень хотел, чтобы я о чем-то спросила его, задала ему вопрос.

Я оглядела улыбающегося теперь уже широкой улыбкой отца. Все было как всегда и только в руке он держал портфель, которого я никогда прежде не видела у него. Вопросительно взглянув на портфель, я спросила: "Папа, что это за портфель, откуда он у тебя?"

Папа, как бы ждавший этого вопроса, ответил: "Да, сегодня на работе (а работал он тогда заведующим Отделом литературных связей в Институте языка и литературы имени Низами Академии наук Азербайджанской ССР) чествовали ветеранов войны. Делали им подарки. Вот и подарили мне этот портфель (9 мая 1965 года по инициативе Л.И.Брежнева было решено широко и торжественно отпраздновать 20-летие Великой Победы и особо отметить заслуги ветеранов войны)...".

Трудно передать словами, что я ощутила в тот момент. Воспоминания о войне, участницей которой, в силу обстоятельств, мне не довелось быть, буквально захлестнули меня.

В эти минуты новенький, пахнущий кожей, коричневый портфель превратился в моего лучшего, милого сердцу друга (он до сих пор хранится в нашем доме как реликвия, как память "об ушедшей войне"). Ведь именно он вернул меня мысленно на 20 лет назад...

Папа был такой молодой, такой задорный, что я до сих пор не задумывалась глубоко о его участии в войне.

Но в тот миг гордость за отца переполнила меня. Мне казалось, что у меня прорезались крылья... Я представила себе зал, полный людей, добрые слова, сказанные всем ветеранам, а главное, думала я, это то, что все знают, что МОЙ ПАПА ВОЕВАЛ! МОЙ ПАПА - ЗАЩИТНИК ОТЕЧЕСТВА!

Папа снимал в коридоре обувь, а я глядела на него и думала о том, как нелегко далось ему участие в войне, которое еще чуть-чуть и могло бы стоить ему жизни (были и ранение в позвоночник и контузии)...

Когда отец пообедал, мы с моей сестрой Нигяр стали наперебой настоятельно просить его рассказать нам о войне. И он, как всегда, не отказал нам в просьбе. Было это, как сейчас помню, на нашей домашней кухне. Папа усадил моего брата Ильгара на колени, а мы удобно устроились на стульях напротив. Отец окунулся в воспоминания...

Верста за верстой папа как бы шел вновь по тропам войны. Как взрослым, рассказывал нам, своим детям, о "друзьях-товарищах", об "огнях-пожарищах", которые были на его военном пути - может быть, самом важном в его жизни отрезке, определившем всю дальнейшую его жизнь. О времени, когда он научился по-настоящему ценить жизнь и с достоинством принимать все, что она могла преподнести.

А ведь он в годы войны был совсем юным, можно сказать, мальчишкой...

Папа долго и подробно говорил о своих фронтовых друзьях - морских пехотинцах Балтийского флота. И сейчас помню, как бережно произносил он их имена. Это были русские и украинцы - но главное не в этом. В то время все они были представителями одного народа - советского (хотя сама формулировка "новая общность людей - "советский народ"" была придумана учеными уже гораздо позже), людьми, готовыми не задумываясь отдать все, что у них есть, а вернее, самое дорогое, что у них есть - жизнь - за Родину.

Сегодня, по прошествии нескольких десятков лет с того, по-праздничному весеннего, дня, я корю себя за то, что не запомнила подробностей фронтовых историй, одна за другой, рассказанных нам тогда отцом. Но главное, еще тогда, несмотря на то, что мне было всего 12 лет, я поняла и запомнила, мой ПАПА - МОЛОДЕЦ! Он воевал, ценил и помнил своих фронтовых товарищей, а это, как оказалось на поверку, было очень и очень важно...

Позволю себе сделать небольшое отступление. Однажды, уже после нелепого, не поддающегося объяснению и оправданию, умышленного и хладнокровно организованного убийства моего отца, Лев Иосифович Беленький (врач-невропатолог и физиолог - муж нашей с Нигяр учительницы музыки Анны Яковлевны Копелевич) сказал: "Я ушел на фронт в 19 лет. Мог не идти, у меня была бронь. Но я подумал тогда о том, что война когда-нибудь закончится. Наступят мирные будни. Я женюсь, у меня появятся дети. И однажды мой ребенок узнает о том, что была война, и спросит меня: "Папа, а что ты делал во время войны, почему не воевал за Родину?" Чтобы ответить на этот вопрос с гордо поднятой головой, я добровольно отказался от "брони" и ушел на фронт. И никогда, даже в самые тяжелые военные дни, выпавшие на мою долю, не жалел об этом своем решении" (а ведь родители Льва Иосифовича были известными врачами и вполне могли предоставить своему единственному сыну возможность быть "комиссованным").

Папа дорассказал очередную быль о войне и мы, дети, побежали играть во двор. И несмотря на то, что я вместе с другими ребятами резвилась, играя на солнышке, глядела на ничем не омраченное в этот ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ДЕНЬ голубое-преголубое небо, меня не покидали два чувства - чувство боли за то, что мой отец, прервав свое отрочество, раньше времени повзрослел и в неполные 17 лет добровольно ушел на фронт, пережив все тяготы военного времени, включая и 900 дней ленинградской блокады, и чувство гордости. гордости за то, что у меня ТАКОЙ замечательный отец, сделавший в жизни все для того, чтобы мы, его дети, могли им гордиться!!!

И разве могла я даже мимолетно подумать тогда о том, что не за горами другая весна... Весна 1967 года, которая перевернет всю мою жизнь, отнимет у меня и детство, и юность, и молодость. В общем, все, что приносит человеку радость, которую вспоминаешь всю жизнь.

И мне до сих пор (хотя прошло уже 40 лет со дня этой невосполнимой утраты) больно думать о том, что отец, с таким трудом (после ранения в позвоночник только сила воли, стойкость и желание стать победителем в этой навязанной человечеству войне, помогли ему воспрять духом и вернуться в строй) сумевший вернуться к полнокровной жизни, был так бесчеловечно и безжалостно лишен ее. Не думаю, что те, кто "убрал" его, не знали о том, как он любил жизнь, как хотел жить, в первую очередь, для того, чтобы радовать людей, дарить им свою любовь и внимание...

Что ж... "Черное дело" сделано. Человечество потеряло еще одного борца за правду и справедливость. Но есть у жизни (и это радует) железное правило: все расставлять по своим местам. И сегодня я довольна тем, что она не изменила себе.

Светлым был человеком Ших-Али Курбанов. Светлым и лучистым. Таким же светлым и лучистым он остался в памяти всех, кто хоть раз соприкоснулся с ним или с его добрыми деяниями. Потому именно занесен он в добрую память людей. А злая память досталась тем, кто хотел заставить замолчать пламенного трибуна, оратора от Бога - Ших-Али Курбанова. Их имена занесены в "черный список" памяти человеческой.

Ничто и никто: ни преднамеренное умалчивание его имени, ни умышленное неуважение к его семье со стороны власть имущих не заставит меня думать, что нет больше этого ЧЕЛОВЕКА с лучезарными, смеющимися глазами, горячим сердцем и необъятной душой. А все потому, что жива память о нем, живы созданные им художественные образы, жива в народе любовь к Родине, которую он ставил выше всего. Это и позволяет ему жить вечно, это и является свидетельством его бессмертия.

Гюльнар Ших-Али гызы

Зеркало.- 2010.- 14 августа.- С. 33.