Халил Мусаев - художник "Моллы Насреддина"

Журнал "Молла Насреддин", произведший эффект разорвавшейся бомбы в сонном азербайджанском (да и в целом мусульманском) обществе столетней давности, отличался не только новизной содержания, ясностью языка и стиля, нацеленностью критики, но и привлекательностью, полной неожиданностью, неповторимостью формы. Читатели получили возможность увидеть уродливые типы и события, представленные на страницах этого печатного издания в обозримом, карикатурном виде. Массы, в большинстве своем неграмотные, воспитывались именно этими карикатурами, посредством которых раскрывались скрытые смыслы "Моллы Насреддина" и определялся адресат его общественного порицания.

Фельетоны Джалила Мамедкулизаде и Омар Фаика Неманзаде, острые сатиры Сабира и Али Назми оживали в ярких рисунках Оскара Шмерлинга, Иосифа Роттера и Азима Азимзаде. Среди авторов карикатур, печатавшихся в 1912-1913 гг., встречается и мало кому известное имя Халила Мусаева.

В эти дни, когда исполняется 105 лет со дня выхода в свет первого номера журнала "Молла Насреддин", хотелось бы привнести некоторую ясность в личность и творческую судьбу художника Халила Мусаева.

Это с первого взгляда сугубо азербайджанское имя и фамилия несколько раз упоминаются известным исследователем дореволюционной печати Гуламом Мамедли в его книге "Летопись Моллы Насреддина (Джалила Мамедкулизаде)". Говорится, если не ошибаюсь, даже о том, что журнал в свое время поместил заметку об отправлении своего заштатного художника в Европу (Париж) для учебы в Академии художеств.

Художественный сборник "Гобустан", который еще в советское время, несмотря на запреты коммунистической идеологии, освещал многие забытые имена и неизвестные страницы истории нашей культуры, в 3-м номере за 1978 г. поместил небольшую статью о вышеназванном художнике вместе с репродукциями его картин. Автором была искусствовед Мая Багирова. В статье, не опиравшейся на конкретные факты, встречаются и ошибочные сведения об учебе Халила Мусаева в Париже, о его путешествии в Италию и т.д. Следует, однако, учитывать, что это первое положительное упоминание в официальной печати о художнике-эмигранте появилось в те годы, когда имя Халила Мусаева вовсе было под запретом. На исторической родине - Дагестане - Расул Гамзатов как-то даже вскользь обвинил его в отсутствии патриотических чувств и незнании родного языка, назвав "блудным сыном". Позднее, спустя 15 лет после первой публикации в сборнике "Гобустан", аварский поэт в книге "Конституция горца" исправил свою ошибку.

Как видно, и "Гобустан", и исследователи истории азербайджанского изобразительного искусства, в том числе жанра карикатуры, писали о Халиле Мусаеве как о нашем соотечественнике, как о представителе национальной школы живописи. Но это утверждение не закреплялось конкретными фактами. Не рассматривались отдельные страницы биографии художника, его так успешно начатая профессиональная деятельность, дальнейшая личная и творческая судьба. Оставалось неизвестным, чем завершился путь, начавшийся с "Моллы Насреддина".

На след Халила Мусаева (история азербайджанской живописи начала прошлого века не изобилует именами, поэтому не трудно было запомнить это имя) я вновь наткнулся в Варшаве, листая пожелтевшие подшивки эмигрантского журнала "Кафкасйа даглылары - Горцы Кавказа" за 1933 год. В 43-м номере были помещены статья о художнике, его фотография и две репродукции из последних работ.

Сообщалось, что в настоящее время он живет в Берлине, пользуется большой популярностью среди мастеров кисти Германии, поддерживает тесные отношения с сородичами-эмигрантами. Стало известно также, что дагестанский художник давно не зовется Халилом Мусаевым. В Берлине он прославился как Халил бек Мусаяссул. Дав поиск в Интернете на это имя, я столкнулся с большим количеством материалов на русском, английском, турецком и немецком языках. Оказалось, что после распада Советского Союза в Дагестане о нем появилось много работ, написана кандидатская диссертация, снята документальная картина. А народный поэт Расул Гамзатов, исправив свою ошибку в постсоветских работах, назвал художника "Шамилем искусства".

В разные годы в различных источниках Халил Мусаев - Мусаяссул (1897-1949) представляется как азербайджанец, грузин, турок, иранец. Не раз национальная принадлежность художника становилась предметом горячих споров и словесных баталий. И это, думается, происходило не только от жажды присвоения чужой славы. Просто из-за идеологических барьеров долгие годы не существовали достоверные информации о Халиле Мусаеве, как и о многих деятелях эмигрантской культуры. Поэтому азербайджанцы (сотрудничество в журнале "Молла Насреддин"), грузины (учеба в Тбилиси), основываясь на определенные факты биографии художника, считали его своим. Турки (в годы Второй мировой войны Халил бек был представителем Общества Красного Полумесяца Турции), иранцы (он был гражданином этой страны) также имели некоторое основание для причисления Халила Мусаева к своей национальной среде и культуре.

На самом же деле известный художник был аварецем по происхождению. Родился в известном дагестанском ауле Чох. Его отец, Исрафил бек Мусаев, принадлежавший к аварскому роду Манижал, служил в личной гвардии царя Николая II, а позднее стал окружным наибом в родном Дагестане в звании полковника. Халил с детства отличался необыкновенным дарованием. По собственному признанию, впервые заинтересовался изобразительным искусством, наблюдая за работой резчика по камню, который украшал надгробную плиту рано умершего отца:

"Ежедневно, в течение нескольких недель, мы с нетерпением следили за работой мастера... С обратной стороны поверхность камня украшали искусно переплетенные золотые и бирюзовые орнаменты в виде барельефа. Лицевая сторона несла на себе самый значительный и благородный узор: большое, глубоко высеченное, густо разветвленное дерево, на каждом листке которого изящной вязью были выгравированы имена наших предков. Это было родословное дерево нашего тухума (семена, здесь в значении "род" - В.Г.), на котором меня изобразили в виде нераспустившейся почки. Благодаря мастеру Исмаилу во мне проснулся внутренний голос..."

В 1912 году он был принят в тифлисскую школу Общества поощрения изящных искусств. До этого сначала учился в медресе при Согатлинской мечети, а также в начальных классах Грозненской гимназии и Боголюбовском реальном училище в Саратове. Тифлисская школа изящных искусств неофициально считалась филиалом Петербургской академии художеств. В те годы (вплоть до середины 1930-х годов) школой заведовал русский художник немецкого происхождения О.И.Шмерлинг (1863-1938). Оскар Ильич получил высшее образование в художественных академиях Петербурга и Мюнхена. Позднее он снискал известность как один из талантливых живописцев и художников-карикатуристов Кавказа. Оставил свои следы и в истории азербайджанской культуры, став правой рукой Дж.Мамедкулизаде начиная с первых дней издания первого азербайджанского сатирического журнала "Молла Насреддин".

Среди кавказских учеников Оскара Шмерлинга были дагестанец Халил Мусаев, грузин Ладо (Владимир) Гудиашвили (1896-1980), наш первый профессиональный художник Бахруз Кенгерли (1892-1922) и первая женщина-художник Азербайджана Гейсар Кашиева (1895-1972).

Ставший впоследствии одним из корифеев грузинского изобразительного искусства, Ладо Гудиашвили был близким другом Х.Мусаева и Б.Кенгерли.

.

Вилаят Гулиев

Зеркало. – 2011. – 9 апреля. – С. 42.