Нателла Османлы: "Герои не должны быть однозначными"

Интервью с финалисткой НКП

И.Мухтарова

Об особенностях столичной прозы, месте и статусе женщины в современной литературе газета "Зеркало" поговорила с молодой, но многообещающей писательницей Нателлой Османлы, умеющей броскими мазками нарисовать образ столичной представительницы слабого пола.

- Как вы оцениваете состояние современной азербайджанской литературы?

- Сегодня меня воодушевляют те изменения, которые происходят с нашей литературой, потому что я как человек, любящий не только писать, но и читать, энное количество лет назад особого развития в этом русле не замечала. Для меня точкой отсчета все-таки послужил выпуск сборника "Баку и окрестности": тут можно, не кривя душой, сказать, что это сработало, пошло какое-то развитие. Я стала обращать внимание на то, что больше пишут, больше появляется интересных авторов, то есть возник стимул писать книги - произведения публикуются, и есть смысл этим заниматься.

- А в чем вы видите ее особенности? У нее есть свой путь?

- Я обратила внимание на то, что у нас в искусстве вообще очень много нарочито серьезного: если это кино - обязательно арт-хаус, если литература - то непременно что-то такое социально-глубокое. Мало легких жанров. Видимо, это связано с тем, что искусство находилось до недавнего времени в состоянии затяжной стагнации, даже упадка. И теперь, когда появилось какое-то развитие после длительной паузы, мне очень жаль, что нет легких жанров, более развлекательного подхода. Хотя я тоже пишу в достаточно серьезном жанре: предпоследняя моя книга - это эзотерика, мистицизм и так далее... Ну а все остальные?

- Как давно вы занимаетесь литературой?

- Пытаться писать более или менее всерьез (хотя на сегодняшний день я не могу назвать себя писателем - это очень большая ответственность) я начала где-то в 2004 году. В опубликованном в Москве сборнике рассказов вышло два моих.

Есть некоторое кокетство, когда ты говоришь: "Нет, нет, это всего лишь увлечение..." И это удобный панцирь: если что-то не получается, то ты и не всерьез этим занималась... Но, тем не менее, представить свою жизнь без писательства уже не могу.

- Какие темы для вас наиболее привлекательны?

- Не могу сказать что-то однозначное... Если в прошлом году меня интересовала эзотерика, которая повлияла на сборник "Лиллипоп" - и он получился таким экозерически-психоделическим, то рассказ "Я - дрянь" о любви, отношениях, о Баку. Там нет какой-то нарочитой философичности.

- Вы - автор в тренде. Какие методы следует использовать для того, чтобы добиться этого?

- Думаю, это какое-то естественное сочетание искренности с пониманием того, что пользуется спросом. Все мы достаточно разноплановые и многоликие, и, когда ты обнажаешь в своей прозе именно то, что может вызвать отклик, тогда это работает. Хотя представить себе своего читателя я не могу - меня очень сильно штормит от одной крайности в другую...

Интересно и то, и другое, и третье. Последняя вещь, которую я сейчас заканчиваю, - о карьерных перипетиях. То есть сегодня мне интересно написать об этом, завтра - черт его знает о чем.

- А какие темы вы все же считаете наиболее актуальными?

- Любовь, конечно! Это всегда работает: как бы читатель ни отрицал роль любви в своей жизни, все равно эта тема вызывает самый сильный интерес.

- В чем вы видите особенности восприятия женщины-писателя?

- Женскую прозу очень легко отличить от мужской: она более детальная, то, чему женщина уделяет значительное внимание, вряд ли займет писателя-мужчину. В мужской прозе нет такого количества деталей, основной упор делается на идею.

- Какие писатели оказали влияние на вас?

- Не могу сказать, что кто-то оказывал влияние, но я не могу не восхищаться Набоковым, Хемингуэем. Если у Набокова - это красивый язык, то у Хемингуэя - это потрясающая передача чувств, какими-то отдельными мазками он может изобразить всю палитру ощущений, вплоть до физиологических. Это и Ремарк - чувства в чистом виде. Если говорить о современных писателях, то на фоне этих маститых классиков сейчас прозвучит: "Виктор Пелевин", читая которого, невольно начинаешь верить в теорию общего информационного поля - как он все угадал, не может это быть простым совпадением...

- Вы назвали имена писателей веков XIX и XX. Чем может быть вызвано, на ваш взгляд, холодное отношение читателя к современнику-писателю?

- Если говорить о современных писателях, не могу не назвать Липскерова - это потрясающая, психоделическая проза, которую уже сравнивают и с Пелевиным, и с Сорокиным. Есть Улицкая, которая пишет совершенно классические вещи, так сказать, по канонам. То есть существует огромный выбор. Просто мы редко воспринимаем наших современников всерьез: видимо, нужно умереть, чтобы тебя начали читать и почитать.

- Вы единственная женщина-писатель, вошедшая в шорт-лист Национальной книжной премии...

- Несмотря на такой достаточно феминистический образ, мне несвойственно это тщеславие из разряда "единственная женщина в мужской компании" и т.д. Видимо, это высшая степень феминизма, когда ты уже не замечаешь полового различия в работе. На самом деле десятка была очень сильной, и для меня было настоящей неожиданностью, когда я попала в пятерку, потому что повесть "Я - дрянь" написана всего за месяц и отправлена в последний момент. Безумно приятно, не смею надеяться на что-то большее. И, если я стану призером, будет замечательно, если же нет - все равно интересно побывать в такой компании.

- В чем особенность повести "Я - дрянь"?

- В том, что она сплетена из огромного количества мельчайших жизненных историй: это как если любая бакинская девушка сядет с подругами и обсудит тонну сплетен и историй, а потом сделает выжимку. Из-за этой полудокументальности читатели говорят: "Я узнаю себя". Но какого-то определенного отношения к героине у меня нет, да и читатели разделились: для кого-то она дрянь, для других - это просто правила жизни. И так и должно быть - герои не должны быть однозначными.

Зеркало. – 2011. -16 апреля. – С. 27.