Эйнулла Фатуллаев: "Мой арест был неизбежен"

По мнению журналиста, от тюрьмы его мог бы спасти лишь выезд из страны

"Эйнулла Фатуллаев на свободе!" Этот факт уже несколько дней является именно той действительностью, которая еще пару недель назад казалась сомнительным предположением неисправимых оптимистов относительно освобождения известного журналиста в ближайшее время. В свою очередь корреспондентов газеты "Зеркало" в ходе интервью с Э.Фатуллаевым интересовали вполне традиционные вопросы, которые обычно адресуются гражданам, покинувшим недавно "места не столь отдаленные".

- Период жизни, проведенный в заключении, воспринимается вами как потерянное время или...?

- Во-первых, пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность газете "Зеркало", в частности, Рауфу Миркадырову и Эльчину Шихлинскому как главному редактору, а также как председателю Союза журналистов за оказанную поддержку в течение тех лет, что я провел в заключении. Ваш печатный орган освещал каждый факт судебного произвола относительно моих прав.

Что касается вопроса касательно "потерянного времени", то у меня сложилось философское отношение к этой теме. Я фаталист, верю в судьбу, верю в предзнаменование. Вместе с тем я думаю, что мне следовало избежать этой участи.

Полагаю, это, безусловно, была трагическая полоса в моей жизни, потому что любимое мною дело, построенное четыре года назад, то есть газеты "Реальный Азербайджан" и "Гюнделик Азербайджан", которые завоевали огромную читательскую аудиторию, были уничтожены, а сам я оказался в местах лишения свободы.

Против меня были предприняты все мыслимые и немыслимые методы давления, запугивания, изоляции.

Поскольку печатные издания "Реальный Азербайджан" и "Гюнделик Азербайджан" оказывали огромное влияние на формирование общественного мнения, естественно, что определенные круги не были в этом заинтересованы, и они, как говорится, решили "убрать меня".

С другой стороны, считаю, что мне еще очень повезло. Учитывая специфичный характер режима "суверенная демократия", меня могла бы постигнуть более трагическая участь. Поэтому считаю, что еще хорошо отделался.

Я, безусловно, рад, что вышел на свободу. Я уже подчеркивал, что полон сил и жажды вновь вернуться к горячо любимому делу, которому посвятил двенадцать лет своей сознательной жизни.

- А что вы приобрели за эти четыре года, проведенные в заключении?

- Скажу так. Мы что-то требуем от жизни. Но между тем и жизнь требует от нас жертв. Я считаю, что эти четыре года были жертвой, которая была принесена ради того, чтобы сохранить в Азербайджане критические голоса, сохранить независимую прессу.

Конечно, "Зеркало" и ряд других изданий выступают в этой роли. Но согласитесь, что возглавляемые мною издания также играли существенную роль в масс-медийном рынке.

Когда меня освободили, то я сказал, что меня арестовали в одной стране, а выпустили на свободу в другой. Когда меня арестовывали, в Азербайджане была несколько иная ситуация. В стране правил несколько иной режим. Гламурный авторитаризм сменился жесткой деспотией.

Мой арест и закрытие наших изданий носили вполне закономерный характер с учетом начала трансформации политической системы. Точнее, демонтажа прежней политической системы и формирования новой.

По этой причине я отношусь к моему аресту "с пониманием". Если бы не я, а кто-то другой выступал в роли активного критика режима, то он также очутился бы в местах изоляции.

Тюрьма - это действительно ужасное место. Я бы никому, особенно моим коллегам, не пожелал бы оказаться в тюрьме. Нужно быть осторожным в этой ситуации. Нужно учитывать то, что в Азербайджане практически уже восстановились советские времена. А при советской власти, исключая краткий период перестройки, не могло быть и речи о создании пласта независимой журналистики.

В свою очередь глава агентства "Туран" Мехман Алиев заявил когда-то в интервью газете "Реальный Азербайджан", что если бы такие газеты, как наши издания, существовали в России, то их деятельность давно была бы прекращена. Сегодня практически уничтожили саму нишу. Мы уже вошли в поле влияния России и режима "суверенная демократия".

Вот почему я не сомневаюсь, что мой арест был неизбежен.

Хотя, конечно, была альтернатива. Я мог бы уехать из этой страны. В тюрьме я каждый день просыпался с мыслью о том, что мне необходимо было уехать из этой страны в 2007 году. Видимо, будучи еще на свободе, я не вполне правильно оценил ситуацию. Мне казалось, что все же власти если и пойдут на репрессивные меры, то они не будут столь далеко идущими. В этом контексте, наверное, я думаю, что мне стоило покинуть страну.

- Вы все еще жалеете об этом?

- А жалеть уже поздно.

- За эти четыре года вы, наверное, стали еще мудрее?

- Смотря, что мы подразумеваем под словом "мудрость". Если бы я знал, что произойдет полный демонтаж политической системы, тогда вряд ли продолжал бы проводить намеченный мною курс и был бы, наверное, поосторожнее.

- Когда вы были в тюрьме, у вас были конкретные планы относительно деятельности после освобождения?

- Я очень люблю свою профессию и искренне к ней привязан, и хотел бы заниматься этим делом. Но насколько это возможно в нашем обществе, в нашей стране? Нужно сначала найти ответ на этот вопрос.

После демонстративного игнорирования у нас в стране решения Европейского суда относительно моей жалобы я понял, что в условиях отсутствия правовых механизмов, столь необходимых для продолжения независимой журналистской деятельности, иммунитета не существует.

В России публикуется "Новая газета". Так ее главный редактор Дмитрий Муратов после убийства журналистки Натальи Эстемировой провел пресс-конференцию и заявил, что в этих условиях писать на конкретные темы просто невозможно. Если проводить аналогии, то есть темы, освещение которых в азербайджанских СМИ также представляет большую опасность для журналистов. Это реалии. И мы обязаны с этим считаться. Либо считаться и продолжать работать, принимать условия игры. Либо уехать из страны и строить свою жизнь в какой-либо другой стране. Одно из двух.

Поэтому, что изменится при существующем порядке в обозримом будущем, сегодня не представляется возможным сказать. И обстоятельства толкают главного редактора "Реального Азербайджана" стать реалистом.

- Ваше имя за период нахождения в заключении стало неким символом борьбы за свободу слова. Вы согласны с подобной оценкой?

- Думаю, это немного несправедливо, потому что символом борьбы за свободу слова в Азербайджане всегда являлся покойный главный редактор журнала "Монитор" Эльмар Гусейнов. Я, насколько это было возможно, в условиях политического режима до 2007 года продолжал его миссию. После 2007 года власти стали активно насаждать российскую модель политического менеджмента, которая для меня неприемлема. Она полностью противоречит моему политическому мировоззрению.

Я принес в жертву четыре года своей жизни ради свободы слова. Но не существует состоявшейся модели свободы слова. Свобода слова - это бесконечное пространство. Во всех демократических странах журналисты и общество стремятся к совершенству порядка дел страны, при котором возможно достижение всеобъемлющей свободы слова.

В свое время Азербайджан достиг больших успехов в этой области. Но, к сожалению, за последние четыре года был арестован не только я. Были арестованы свыше двадцати журналистов, среди которых были редакторы ведущих оппозиционных независимых газет. Просто, в отличие от других, власти в моем вопросе пытались до конца препятствовать требованиям мирового сообщества относительно моего освобождения.

Наверное, есть какие-то ассоциации, которые связывают меня с символом свободы слова. Я до конца придерживаюсь мнения о том, что, насколько это возможно, мы должны бороться ради обеспечения полной свободы слова как в виртуальном, так и реальном масс-медийном пространстве.

Р.Рустамов

Н.Самедоглу

Зеркало. – 2011. – 1 июня. – С. 1.