Любовный цугцванг в опере "Аида"

В Театpе опеpы и балета выступили звезды четыpех стpан

Весьма интересным интернациональным квартетом исполнителей запомнится последняя постановка оперы Джузеппе Верди "Аида" на сцене Театра оперы и балета с участием молодой отечественной оперной примы Чинары Ширин в партии Аиды, Ларисы Андреевой (Россия) в партии Амнерис, Теймураза Гугушвили (Грузия) в партии Радамеса и белорусского маэстро Вячеслава Волича.

Когда в репертуаре музыкального театра появляются постановки подобных шедевров, вопрос "зачем" обычно не возникает. Опера "Аида" уникальна во многих отношениях. Чисто конъюнктурное произведение, написанное по заказу каирского театра в связи с торжественным открытием Суэцкого канала, опера вскоре стала украшением в репертуаре любого музыкального театра. Центральное место в ней отведено любовной драме главной героини оперы, дочери Эфионского царя Аиды и египетского военачальника Радамеса, которые не могут смириться с войной, жестокостью окружающего мира и найти в нем свое место. Этот внутренний конфликт, ощущение своей отчужденности приводят к трагическому финалу. И все это на фоне гениальной музыки Верди, которая считается одной из самых красивых и одновременно сложных опер и в постановочном плане, и особенно по части вокальных ансамблей.

Ощущения от постановки самые положительные. Как будто протерли старое запыленное зеркало, и оно заиграло красками, засветилось изнутри ярким светом. Исполнители не долго "раскачивались", пуская в зал "вердиевскую" энергетику. Уже исполнение по-южному обаятельным и страстным грузином Радамесом-Гугушвили первой шлягерной арии "Милая Аида" - проникновенного любовного признания в начале оперы - не только преподнесло "основной тон" спектаклю, но и сумело "завести" партнеров (автор этих строк не впервые слышала Т.Гугушвили в этой партии, но на сей раз исполнение можно было назвать особенно "ударным").

Между солистами возникло удивительное чувство коллективной общности, которое позволило с блеском преодолеть промежуточную вершину - интереснейшие ансамблевые и сольные номера первого акта, а после антракта сразу же броситься дальше, в череду сложнейших и красивейших, по-вердиевски "кружевных" арий и ансамблей. Ну а самым удивительным была теплая реакция довольно сдержанной бакинской публики на каждый номер, и овация, устроенная зрителями на еще полностью не отзвучавший монументальный финал промежуточного второго акта, - явное тому подтверждение.

Впрочем, и на эмоции в "Аиде" не скупились. Героев бросало от экзальтированного счастья до приступов ревности и отчаяния. Просто на радость зрителям здесь все сошлось: драматическая история любви, блестящая музыка, яркий вокал и потрясающая игра.

Из солистов, бесспорно, лидируют дамы. Чинара Ширин в партии Аиды была удивительно хороша. Певица с весьма привлекательной внешностью, превосходной фигурой, пластичная и грациозная, ничем не похожая на привычных корпулентных оперных прим. Ну а партия Аиды - одна из коронных образов исполнительницы.

Непростая и такая благодатная в певческом плане, она требуют безупречного владения всем арсеналом средств вокально-драматической выразительности. Голос певицы, как судьба ее героини, раскрывался постепенно, в кульминациях достигая неправдоподобной для такой стройной фигуры мощи. Округлое, полнозвучное, полетное и в меру подвижное сопрано Чинары Ширин очаровывает с первых звуков, делая ее обладательницу центром спектакля не по сюжету, а по праву. Обладая хорошей серединой и развитым диапазоном, голос весьма хорошо звучит как в верхнем, так и нижнем регистре и вполне комфортно "перекрывает" оркестр.

Но не вокалом единым радовала зрителей Аида-Ширин. В этой постановке "Аиды" разыгрался настоящий любовный цугцванг (двойная угроза: выбор между любовью земной и любовью к Родине), где каждый последующий ход героини - искренний, спонтанный - только ухудшал ее положение. Было искреннее чувство, была любовь как дар, как наказание. Здесь действительно разыгралась драма между дочерью и отцом, здесь столкнулись понятия чести и долга, с одной стороны, и безрассудное чувство, именуемое любовью, - с другой.

Не менее роскошна была Амнерис в исполнении молодой новомодной российской вокалистки Ларисы Андреевой. Российскую певицу бакинские меломаны слышали впервые - отсюда и повышенный интерес, тем более что послужной список Л.Андреевой весьма впечатляет: она и солистка Московского академического Музыкального театра им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко, и обладательница I премии Международного конкурса вокалистов имени М.И.Глинки, и лауреат целого ряда международных конкурсов вокалистов.

Явный плюс - это сам голос певицы, красивого тембра меццо- сопрано с изрядным драматическим потенциалом. Скажем сразу: такого ровного пения у других исполнительниц этой роли на бакинской сцене автору этих строк слышать еще не приходилось. Свою партию Л.Андреева провела мастерски и пела очень умно, "экономично" - никакого крика, "заламывания" рук, создавала образ, не форсируя голос. Насыщенность драматической кантилены, потрясающие тесситурные возможности певицы, позволяющие ей вторгаться даже в репертуар сопрано, просто очаровывали. Ну а некий "холодок" игры весьма точно передавал капризный, надменный характер ее царственной героини.

Своеобразная "дуэль" двух красивых, страстно любящих и одновременно глубоко страдающих главных героинь - Аиды-Ширин и Амнерис-Андреевой - гипнотизировала зрителей от первой до последней ноты. В какой-то момент над Аидой поднялась для удара рука отвергнутой Радамесом дочери фараона и, занесенная в воздухе, застыла... Ну а в сценах любовного плана эмоциональное, равно как и музыкальное напряжение просто "зашкаливало": особо впечатлили мягкость, вкрадчивость, по-женски обворожительное исполнение Ч.Ширин сцены-обольщения Радамеса с целью выведения военной тайны египтян, а также трогательная прощальная сцена влюбленных.

Весьма аутентично (за исключением некоторых моментов) звучал оркестр под управлением маэстро Вячеслава Волича, который буквально очаровал бакинскую публику во время своего недавнего выступления в вердиевской "Травиате". В движениях рук дирижера поистине балетная пластика, манера дирижирования очень интеллигентная, покоряющая своей одухотворенностью и поддерживающая зал в состоянии восторженного напряжения с первой ноты до финальной составляющей. Работу маэстро В.Волича вполне можно назвать интерпретацией, а не просто честным капельмейстерским трудом. Казалось, единственное, что было неподвластно дирижеру, - это петь за певцов и создавать за них характеры.

Впрочем, в этой постановке сошлось все: исполнители и дирижер словно поставили цель - "растопить" эмоции зрителей, и им это удалось как никогда. Исполнение вызвало самый радушный прием у публики: овации по окончании показа были долгими, после закрытия занавеса с последним аккордом случаи стремительного покидания зала были единичными.

Улькяр АЛИЕВА

Зеркало. -2012. – 24 апреля. – С. 8.