Дело писателя — не потакать вкусам, а их формировать

Марат Шафиев: "Когда теряются нравственные ориентиры, прямая превращается в дурную бесконечность"

Марат Шафиев, поэт, прозаик, эссеист, член Союза писателей Азербайджана, уже многие годы интересуется творческой судьбой великого поэта-классика ХIX века Михаила Лермонтова. Судьба Лермонтова связана и с Азербайджаном. В преддверии 200-летнего юбилея со дня рождения поэта наш корреспондент взяла у Марата Шафиева интервью, в котором речь идет не только о Лермонтове.

- Как сегодня живет писатель Марат Шафиев?

- Так и живет, всячески изыскивая и находя поводы не писать.

- Но весь мир нацелен на достижение успеха. Пишущая братия, переступая через головы, рвется к славе.

- Слишком много пишущих. Чтобы в мире сохранялась гармония, нужно кому-то удерживать и противоположный полюс молчания.

- Отчего же такой резкий крен? Более десяти лет назад, когда вы при обществе «Содружество» организовали и стали первым председателем Поэтического клуба, все же было иначе, были большие надежды…

- Скорее, иллюзии, утраченные иллюзии — по Бальзаку.

- Клубом проводились литературные фестивали, на которые приезжали известные поэты: Римма Казакова, Александр Щуплов, Алла Ахундова, стабильно выпускались альманахи, редактором которых выступал Мансур Векилов. Сегодня услышать о клубе — редкость.

- Почему вы отказываете человеку в праве на эволюцию? Время рулить и время отойти в сторону — дать порулить другим. Надеюсь, не мой крен оказался для клуба роковым. При мне уже был не просто Поэтический клуб, а целое литературное объединение. Не просто числились на бумаге, а активно работали клубы фантастов, юмористов. Но понимаете, человек, живущий в гармонии с самим собой, всегда обречен на созерцание и, в конце концов, на молчание. Действие предполагает, что в тебе еще нет истины, ты все еще пытаешься найти ее в споре, в проговаривании пустопорожних слов с другим собеседником.

- Очень похоже на дзэн, прокламирующий продуктивность пустоты. Можно ли говорить о продуктивности молчания?

- Показателен пример Сэлинджера. Во Второй мировой участвовал в высадке союзнических войск в Нормандии, принадлежа к когорте великих американцев — Хемингуэй, Фолкнер, Брэдбери, — формирующих общественное сознание, он после оглушительного мирового успеха «Над пропастью во ржи» на 45 лет ушел в затворничество. Ходил слух, что Сэлинджер «пилит» шедевр. И вот Сэлинджер умер, никакого шедевра не обнаружено, но 45 лет тысячи писателей, поставленных на конвейер, вынужденных выдавать на-гора по два-три романа в год, чувствовали себя неуютно. Наверное, это и есть продуктивное молчание.

- Один известный азербайджанский автор признался, что у него есть преданный круг читателей, для этого круга он и работает.

- Дело писателя — не потакать вкусам, а их формировать. Писать не для тысячи своих фанатов, даже не для самого себя, писать надо как бы в присутствии Бога. Когда теряются нравственные ориентиры, прямая превращается в дурную бесконечность, появляется постмодерн. Завалив классическое искусство, он отплясывает на трупе и, как падальщик, питается этим большим аппетитным телом. Культура же есть вечное возвращение к истокам. Когда круг замыкается, происходит оборот колеса и движение вперед.

- А как вы пришли к Лермонтову?

- Сначала в 2004 году в «Содружество» пришел бакинский писатель Сергей Шаулов с готовым брендом: «Пребывание Лермонтова на азербайджанской земле — такое же национальное достояние, как и нефть». В ноябре мы провели творческий вечер…

- Я его хорошо помню, надеюсь, не только я. Профессор Бакинского славянского университета Изабелла Исмайловна Агаева хорошо и горячо говорила о теме «крови» в творчестве Лермонтова, писатель Лачин Самедзаде обратил внимание присутствующих на то, с каким благоволением старец Лев Толстой — этот ниспровергатель авторитетов — относился к юноше Лермонтову.

- Тогда же была озвучена идея об организации «Клуба-2014″, который бы занялся подготовкой празднования здесь 200-летия со дня рождения русского классика, для которого горы Кавказа оказались не чужими. Но в мае 2005 года после окончания поэтического конкурса «60-летие Победы» я уже из «Содружества» вышел.

- Но тема Лермонтова уже захватила вас в полон? В 2008 году в московском журнале «Братина» публикуется ваше эссе «История одной виртуальной фотографии», в которой вы выдвигаете фантастическую версию не гибели Лермонтова. Преодолев искус слова, Лермонтов в дальнейшем поселяется в Гималаях, где рукой можно достать звезды. В рецензии «Литературной газеты» на эссе отмечено, что это уже не просто стык культур, но осмысленное и удачное претворение в одной из них того, что в другой было только задумано. А потом еще случился проект «Народная книга о Лермонтове» на портале kultura.az.

- Ну, да. Все хочется докопаться до сакрального. Если, действительно, в древности состоялся исход кавказского племени в Скандинавию, а оттуда в Шотландию, то тема «Лермонтов и Азербайджан» — это тема возвращения блудного сына. Это то самое замыкание круга, о котором мы толковали. Тем более существует и другой круг — по материнской линии Лермонтов ведет родословную от золотоордынского хана Арсена, принявшего христианство. Идея интернет-проектов в этом и состоит: силами всех заинтересованных азербайджанских авторов заложить краеугольный камень нового мифа. Мифы не создаются одиночками, хотя одиночки пользуются плодами многих. Но долгого эха пока не последовало. Наверное, события созрели, но не пришло время.

- А вы заметили, что в нашей беседе обозначился еще один круг: молчание «виртуального» Лермонтова из эссе и ваше молчание.

- Ничего удивительного, ведь автор эссе и я — одно и то же лицо.

- Говоря о молчании, мне кажется, вы несколько лукавите. Поэзия — это такая высокая болезнь, которой нельзя переболеть. Наверняка в загашнике найдется тетрадка новых стихотворений.

- Если и лукавлю, то самую малость. (Смеется) И только потому, что еще не стал совершенным человеком.

Беседовала Нелли АТЕШГЯХ

Зеркало.- 2012.- С.- 8