Эльмира Абасова: "Узеир Гаджибеков - композитор-новатор мировой музыкальной культуры первой половины ХХ века"

К 80-летию корифея азербайджанского музыкознания

В летопись событий и дат, знаменательных для истории музыкальной культуры Азербайджана, по праву вписано 10 января - день рождения видного ученого-музыковеда, педагога, заслуженного деятеля искусств республики, профессора Эльмиры Абасовой. Трудно переоценить вклад, который своей поистине титанической деятельностью эта удивительная женщина внесла в национальную музыковедческую науку, образование и просветительство. В ее жизни не было места отдыху и праздности, труд и созидание являли главный и единственный смысл, который побуждал к неустанному творческому поиску и подвижническому служению музыкальному искусству.

Честная и принципиальная, требовательная и ответственная, проницательная и мудрая... Эти качества в совокупности со всесторонней эрудицией, мастерским владением искусством слова, глубиной аналитического мышления, панорамностью видения музыкально-исторического развития, чутким реагированием на контекст поставленных целей и задач составляли особый, неповторимый, - говоря музыкальной терминологией, - "стиль Эльмиры Абасовой". Он был безошибочно узнаваем во всем: будь то ее научные статьи и монографии, доклады на симпозиумах, музыкальных съездах и пленумах, выступления в телевизионных передачах или лекции и занятия со студентами. Он явственно проявлялся даже в ее организационно-руководящей деятельности - в Союзе композиторов, Институте архитектуры и искусства АН Азербайджана, а также Азербайджанской государственной консерватории им. Узеира Гаджибекова (ныне Бакинская музыкальная академия), которую она возглавляла 14 лет.

Незримой путеводной звездой во всех профессиональных деяниях и исканиях для Эльмиры Абасовой всегда была личность великого Узеирбека. Основоположник новой эры в истории азербайджанского музыкального искусства, Гаджибеков не только стал основателем национальной композиторской школы, путь развития которой на многие десятилетия можно назвать в широком смысле гаджибековским, но и стал "зодчим новой музыкальной культуры", выступив как инициатор и организатор практически во всех областях музыкальной жизни Азербайджана.

Для Эльмиры Абасовой личная встреча с Гаджибековым имела судьбоносное значение, по сути определив ее будущий выбор музыкальной профессии.

...Шел 1944 год. Ученица четвертого класса обычной школы-семилетки, она участвовала в республиканском исполнительском конкурсе, председателем жюри которого был Узеир Гаджибеков. Во время ее выступления он взял стул, сел рядом, прослушал всю программу, а потом, погладив девочку по голове, встал и отошел... Эту единственную встречу с великим Мастером Эльмира Абасова запомнила навсегда. Позже под влиянием общения с вдовой композитора Мелек ханум личные впечатления обогатились, вошли в плоть и кровь, и творчество Гаджибекова стало магистральной темой научных исследований Э.Абасовой .

Это пять книг и брошюр, около 20 статей и очерков, многие из которых вошли в фундаментальную энциклопедию "Узеир Гаджибеков" (Баку, 1996), соответствующие главы в учебниках "Истории азербайджанской музыки" и многотомной "История музыки народов СССР", публикации в музыкальных журналах, доклады на посвященных композитору научных конференциях и сессиях, а также работа в редколлегии академического издания его наследия. Центральное место в этом объемном списке занимают три монографии: "Узеир Гаджибеков" (Баку, 1975), "Узеир Гаджибеков. Путь жизни и творчества" (Баку, 1985) и "Узеир Гаджибеков - композитор-новатор мировой музыкальной культуры первой половины ХХ века. Творческая биография и художественные принципы" (Рукопись, 2007).

Уже в первой из них автор масштабно раскрывает целостный и многогранный портрет великого композитора-первооткрывателя, который "содействовал уничтожению, казалось бы, несокрушимой "стены" между музыкальными культурами Востока и Запада, [...] вовлек в арсенал типично национальных средств выразительности средства европейского композиторского творчества и тем самым открыл новые перспективы развития азербайджанской музыки, бытовавшей до конца ХIХ века в основном как искусство устной традиции".

При этом Э.Абасова особо подчеркивает двойственную значимость творческого опыта Гаджибекова, который "способствовал обогащению общепринятых методов и приемов, сложившихся в различных композиторских школах Европы".

Во второй книге наряду с развитием прежде выдвигавшихся автором исследовательских идей поставлены и раскрываются многие новые аспекты. Творческая биография Гаджибекова выстраивается на основе большого числа фактического материала, живо и непосредственно воссоздающего целую музыкально-историческую эпоху, включающую в себя ряд этапов развития азербайджанской музыки от возникновения первых профессиональных композиторских форм до расцвета на уровне высоких классических достижений европейского музыкального искусства; отдельные произведения анализируются с новых позиций, направленных на выявление новаторской сущности достигнутого в них художественного синтеза на всех уровнях музыкального формообразования; более углубленно раскрывается значение Гаджибекова как музыканта-ученого, публициста-просветителя и общественного деятеля.

Э.Абасовой подчеркивается, что Гаджибеков своим пониманием роли восточной музыки в мировом музыкальном искусстве ХХ века намного опережал время: "...лишь через полвека с трибуны VII Международного конгресса (Москва, 1971) прозвучал призыв к глубокому изучению музыки внеевропейских народов и ее активному развитию". Он открыл и обосновал "жизненную необходимость и закономерность эстетического принципа взаимодействия различных музыкальных культур, на котором зиждется и развивается мировое музыкальное искусство... Главное - всей своей научной, публицистической, творческой, организационной деятельностью Гаджибеков подчеркнул возможность синтеза разноплановых музыкальных систем - восточной и европейской - при сохранении (а не разрушении) своеобразия каждой".

Первый и великий по исторической значимости творческий шаг в этом направлении Гаджибеков сделал, когда "в одну из самых сложных... форм европейского композиторского творчества - оперу - он вместил самый масштабный и сложный жанр азербайджанской музыки - мугам, проникнутый глубоким, обобщающим психологизмом. [...] Мугам, подчинившийся движению оперного действия, заменил основные традиционные музыкально-сценические формы, характеризующие действующих лиц, ... тем самым выступив в новой роли, воплощая конкретные персонажи и конкретные ситуации". И для мугама это художественное открытие сыграло важное значение: "Композитор наполнил его новым содержанием, соответствующим новым условиям общественной жизни, ... фактически возродил мугам..."

В западно европейской музыке Гаджибеков интуитивно ориентировался на венский классический стиль, прежде всего на творчество Гайдна и Моцарта. От этого стиля "отталкивались почти все вновь возникающие "композиторские" культуры, преобразуя на основе его формы национального музыкального мышления. Это и естественно, ибо венский классический стиль - явление обобщающее, фундаментальное, вобравшее в себя и синтезировавшее типичные качества многих музыкальных эпох и различных национальных музыкальных культур, став своего рода их общим знаменателем".

Э.Абасова рассматривает интерес Гаджибекова к венскому классицизму, утвердившему и развившему до высокого уровня гомофонно-гармонический стиль, и с точки зрения поиска композитором путей последовательного "завоевания" для азербайджанской музыки гармонии. Как пишет она в своей книге, "композитор осуществляет органическое слияние национальных ладов с мажоро-минором, обогащает национальную ладово-интонационную систему новыми качествами и вносит ее своеобразие в классические средства гармонии, которые в его музыке отмечены всеми твердо устоявшимися функциональными связями..."

Уже в раннем периоде своего творчества, как отмечает Э.Абасова, Гаджибеков целенаправленно стремился к квадратности структуры, ставя перед собой исторически необходимую для азербайджанской музыки задачу преодолеть импровизационность, свойственную искусству устной традиции: "Опыт, пройденный европейским композиторским искусством, в сочетании с талантом композитора и его природной склонностью к четкости и организованности музыкального мышления позволили Гаджибекову быстро решить важную "композиторскую" задачу, минуя в своем творчестве длительный переход от импровизационной свободы к ... "запрограммированной" свободе"...

В третьей монографии музыковед концентрирует свое внимание на главном "детище" композиторского наследия Гаджибекова - музыкальном театре, рассматривая его как "единый эволюционный процесс содержательно-драматургического смысла" и прослеживая глубокую преемственность от ранних музыкально-сценических произведений до "Кероглу": создавая "Лейли и Меджнун", "композитор руководствовался интуицией, с исключительной силой развитой в природе его творческого мышления"; создавая спустя три десятилетия "Кероглу", "Гаджибеков опирался на свое зрелое мастерство, обусловленное не только его богатым творческим опытом, проникнутым оригинальными находками, не только глубоким знанием европейской оперной культуры, но и выдающимися научными достижениями в области изучения теоретических принципов национальной ладово-интонационной основы".

"В мугамных операх, - пишет Э.Абасова, - представлены все жанры азербайджанской "устной" музыки, фактически композитор обобщил их в единое художественное целое. Именно эта особенность ранних опер Гаджибекова сделала их, по ее мнению, соединительным звеном между огромнейшим, многовековым периодом национальной музыкальной культуры устной традиции и европейским композиторским творчеством... Если бы Гаджибеков завершил полное композиторское образование к началу своей творческой деятельности и написал оперу европейского типа, то не состоялось бы в начале ХХ века рождение национального музыкального театра".

Говоря о "Кероглу" как масштабной героико-эпической опере, музыковед отмечает, что, по сути, Гаджибеков "возродил героико-патриотический эпос в музыкальном театре ХХ века. В этом неоценимая заслуга композитора, выходящая далеко за пределы значения ее только для национальной музыкальной культуры". Еще один важный аспект значимости вершинного творения Гаджибекова Э. Абасова видит в том, что опера "Кероглу" "способствовала преодолению кризиса мажоро-минорной системы, характерного для европейской музыки начиная с конца ХIХ - начала ХХ веков. [...] Гаджибеков интуитивно (соответственно историческому состоянию азербайджанской музыки) "спасал" мажоро-минор - его классические основополагающие свойства. При этом природное национальное музыкальное мышление Гаджибекова не позволило ему сохранить гегемонию этой ладовой организации... Гегемоном для него всегда оставался национальный лад, на основе которого родились его неповторимо прекрасные мелодии, сугубо национальные, вобравшие в себя весь словарно-интонационный фонд азербайджанской музыки устной традиции... Мажоро-минор в музыке Гаджибекова... проявил себя в области гармонии, что способствовало формированию полисистемного музыкального мышления композитора", которое раскрывает суть новаторских тенденций, "направленных на активное взаимопроникновение и взаимодействие классических музыкальных систем, жанров, традиций... и национальной бесписьменной музыки..."

Фундаментальные исследования Эльмиры Абасовой составили важнейшую и значительную часть гаджибековедения - одной из самых основополагающих областей азербайджанского музыкознания.

"Гаджибеков стоит в ряду тех художников-классиков, которые впервые открыли миру бережно накопленные и хранимые народом неисчерпаемые музыкальные ценности, преподнеся их в аспектах художественных завоеваний мирового значения".

Великий гений азербайджанской музыки своим гражданским и творческим подвигом одухотворил всю национальную музыкальную культуру, а его пророческие слова: "У азербайджанского музыкального искусства блестящие перспективы развития, нужно только смело дерзать, хорошо учиться и плодотворно работать" "благословили" на прогрессивное созидание лучших ее представителей, среди которых достойное место принадлежит Эльмире Абасовой.

Нигяр АЛИЕВА

Зеркало. – 2012. – 7 января. – С. 25.