Забытый Фирудин бек Кочарли

окончание

Встретившись в местечке Затуль-Эраг со знаменитым поэтом Аль Фараздак, имам спросил его о положении вещей в Ираке и о настроении его жителей. Поэт дал ему довольно определенный ответ: “Сердца и симпатии их на твоей стороне, но мечи их обнажены против тебя, а решение судьбы в руках Божьих. Он сделает так, как захочет, и присудит быть тому, что будет ему угодно!”.

Простившись с поэтом, имам Гусейн поспешно двинулся вперед, стараясь прибыть в Куфу прежде, чем о его намерении будет осведомлен Езид. Но Езиду все было известно; и грозный Убейдулла, неусыпно следя за настроением куфинцев, своевременно распорядился о необходимых приготовлениях к приему внука пророка. Командование всеми отрядами было поручено Ибни-Сааду, которому за благополучный исход предприятия обещана была богатая провинция “Рей”. Ибн-Саад ибни Аби Ваккас всю ночь не спал пред тем, как принять на себя такое тяжелое и опасное поручение. Сын одного из уважаемых сподвижников Магомета, Ибн-Саад, кроме почтения и приязненных чувств, ничего другого не питал в душе к внуку пророка; сознавая в глубине сердца законность притязаний Гусейна, он не мог не возмутиться преступными кознями ненавистного ему Убейдуллы ибни Зияда. Сознание долга и чувство справедливости боролись в нем с корыстью и честолюбием. И к утру, к его несчастью, богатая Рейская (нынешняя Тегеранская) провинция и связанные с нею власть и почет одержали верх. Ибн-Саад принес в жертву своему честолюбию и алчности веру, честь и чувство справедливости. В его распоряжение дано было войско в 4000 человек, и с ними он в начале месяца Мухаррама в 61 г. Хиджры (681) выступил в пустыню, через которую должен был пройти по направлению к Куфе имам Гусейн.

Первая встреча имама с неприятельским войском произошла недалеко от местечка Кодсийя. Это был отряд Хурра ибни Езида, состоящий из 1000 человек. Будучи истинно верующим мусульманином, Хурр отнесся к Гусейну как к другу. Сообщив ему о коварных замыслах Ибни Зияда, о казни Муслима и Хани, он посоветовал ему вернуться обратно в Мекку. Предательская смерть любимого Муслима, измена вероломных куфинцев, злорадное торжество врагов, продолжающих неотступно преследовать его, возмутили имама до глубины души. После того, как меч врага обагрился кровью преданных ему людей, каковыми были Муслим и Хани, благородный характер Гусейна, чуждый уступке и трусости, не позволил ему решиться на позорное отступление. Но в то же время продолжать путь прямо в Куфу, в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств, не имело никакого смысла, тем более, что вся дорога туда была занята неприятельским отрядами. Он повернул на северо-восток, к Евфрату, и расположился на том месте, которое носит двойное название “Керб-бала”, означающее горе и несчастье. Узнав о том, что Гусейн расположился в местечке Керб-бала, Ибни-Саад подвинулся к нему своим 4000 войском и окружил его со всех сторон. Он старался со всеми действовать в примирительном духе; исполняя волю Езида, Ибни-Саад желал вести дело так, чтобы оно имело и для Гусейна более или менее благоприятный исход. Вступая в переговоры, он сказал Гусейну:”О, сын пророка, мы все знаем, что в вопросе халифатства правда на твоей стороне; но что делать, когда Бог не предопределил тебе воспользоваться своими правами?”.

Узнав о мирных переговорах между Ибни-Саадом и Гусейном, Ибни-Зияд пришел в ярость. Он написал Ибн-Сааду строгое письмо, упрекая его в бездеятельности и обвиняя в дружбе с Гусейном. Он требовал безусловной сдачи как самого Гусейна, так и всех окружающих его лиц. В случае отказа Ибн-Сааду велено было умертвить Гусейна и послать ему, Ибни-Зияду, непокорную голову Имама. Письмо это доставил наместник с Шумре-ибни Зульджошаном. Этот вероотступник был жесток, суров и беспощаден; к тому же пылал ненавистью к дому пророка и в душе радовался, что ему представился удобный случай обогреться кровью своего противника. С отрядом пехотинцев и большими полномочиями прибыл он 9 мухаррама в Керб-бала и предъявил Ибни-Сааду требование наместника. Одновременно с этим получилось новое приказание из Куфы: перерезать путь к Евфрату и сделать недоступным пользование водой имам Гусейну, его семье и приверженцам.

Требование Ибни-Зияда было объявлено Гусейну. Имам и слышать не хотел о сдаче и стал готовиться к бою. В стане несчастного Гусейна томились жаждою люди и животные. Плач детей, вопли мужчин и женщин, мучимых жаждою, доходили до неба. Всю ночь с 9 на 10 мухаррама прошла в тревожных приготовлениях к битве. Настало утро Ашуры, 10 мухаррама. Когда солнце поднялось “на высоту копья”, Амру подвинул свое 4000 войско против горсти отважных последователей Гусейна.

Одевшись в доспехи, Имам сел на своего верного коня Зюьджанаха и подъехал к войску настолько близко, что всякий мог его ясно видеть и слышать. Имам имел торжественно-величавый вид. Красивое лицо его было спокойно и несколько задумчиво; на нем просвечивалась смешанная с неуловимою грустью доброта, не было и тени укоризны и недовольства. Окинув взором стоящее пред ним грозно-молчаливое войско, он произнес громко и отчетливо следующее:

- О, храбрецы! Я должен сказать вам несколько слов, но не для того, чтобы смягчить ваши сердца и расположить к себе, а для того, чтобы в день правосудия вы не могли оправдать ничем свое клятвопреступничество и измену. Никто из вас не станет отрицать, что я сын Фатимы, благочестивой дочери Пророка и Имама Али, того самого Али, про которого Пророк сказал:”Тело твое из тела моего, кровь твоя из крови моей”. Если вы действительно мусульмане и считаете себя последователями деда моего, то что вы скажете в свое оправдание на том свете? В чем выражается ваше уважение и любовь к потомству его, попечение о котором он, умирая, завещал вашим отцам и дедам? Если христиане почитают прах, взятый из-под ног животного, на котором ездил Иисус, сын Марии, если евреи боготворят всякую вещь, оставшуюся от Моисея, то я внук Пророка Магомета, не должен пользоваться вашей любовью? Что я вам такого сделал, что вы жаждете моей крови? Я не проливал крови вашей, не грабил имущества вашего, никого из вас не обижал, а всех любил и уважал. Вы неотступно преследуете меня, за что и за какое преступление мое, не знаю. Я сидел спокойно в Мекке и служил своему храму Божьему: вы стали приглашать меня в Куфу, посылая письма за письмами и обещая в них присягнуть мне в верности. Я исполнил вашу просьбу и явился к вам, и вы теперь так вероломно поступаете со мною. Если вы желаете получить спасение души и не лишиться окончательно милости Божьей, то дайте мне дорогу в Мекку, чтобы там я мог провести остаток жизни. Я отказываюсь от всякой власти, даю вам слово в этом!”.

Гробовое молчание было ответом ему.

- Хвала Богу, я исполнил свой долг,- воскликнул Имам,- отныне у вас не будет никакого оправдания перед Ним!”.

Далее Имам Гусейн поименно вопрошал тех лиц, ктоорые писали ему письма из Куфы:

- Не вы ли звали меня к себе, не вы ли обещали жертвовать собою ради меня?

Все они, опустив головы вниз, тупо молчали. У имама не осталось ни малейшего сомнения в измене куфинцев.

Начался неравный, постыдный бой, до наших дней позорящий великое потомство Измаила. Один за другим пали немногочисленные сподвижники Имама, храбро и с воодушевлением сражаясь на глазах эмира повелителя. Последней жертвой Ашуры был сам Гусейн. Своей храбростью Имам приводил противников в ужас. Видя бесполезность единоборства с Имамом, по приказанию предводителя войско бросилось на него со всех сторон, и он, пораженный мечами, пиками и стрелами противников, был сброшен с коня и лежал в бесчувственном состоянии в луже крови. В таком беспомощном состоянии обезглавил его израненное тело Шумр-Зульджашан.

После этого жадные и бессердечные арабы напали на шатры Имама и других его сподвижников, где оставались одни женщины и дети. Имущество было разграблено, с женщин сорваны грубыми дикарями их украшения и дорогие платья; шатры преданы огню. Трупы павших мучеников, раздетые и поруганные, лежали на песке. Женщин и детей Имама Гусейна с его головою сперва привезли в Куфу, к Ибни-Зияду, который, поиздевавшись вдоволь над ними, отослал их к Езиду в Дамаск. Весь трагизм этого кровавого события заключается в небывалой до сего времени в истории человечества измене, бесподобном предательстве, жертвой которого сделался Имам Гусейн со своими 72 сподвижниками. Имам отправился в Ирак, уступая настоятельным просьбам куфийцев – его предателей. Он не искал почестей и славы, не стремился к власти или наживе. Он, как внук пророка, как редкий по своим душевным качествам человек, как благородный рыцарь, ни в чем не нуждался и в достаточной степени пользовался и славой, и почестями. Имам шел в Куфу для блага мусульман, чтобы облегчить их участь, освободить их из-под ига ненавистного дома Омайядов, водворить законность и порядок, защитить молодое учение своего деда от поругания Езида и окружавших его нечестивцев. Но… измена его мнимых сторонников и друзей, о благе которых он мечтал, погубила его.

В воспоминание этого печального события мусульмане ежегодно в течение месяца мухаррама соблюдают траур. Наиболее ревностные из них в 10 день этого месяца, в день Ашуры, подвергают себя разного рода физическим страданиям, как, например, бьют себя цепями, втыкают в разные части тела тяжеловесные предметы, наносят по голове удары острым оружием и т.п. Такое соблюдение траура противоречит духу мусульманской религии; оно есть грубое проявление фанатизма невежественной черни, к сожалению, поддерживаемого частью нашего духовенства. Оно, безусловно, возмущает и дух мученика Имама, принесшего себя в жертву не для страдания последователей, а для облегчения их участи, для спасения и освобождения их от заблуждения и гнета деспотизма.

Мир Аббас Мамедов.

Зеркало.- 2013.- 16 ноября.- С.28.