Взмах крыльев бабочки .

Своеобразный подарок к Старому Новому году бакинским меломанам преподнес Азербайджанский государственный академический театр оперы и балета.

На днях столичная публика смогла увидеть постановку оперы Джаккомо Пуччини “Мадам Баттерфляй” (“Чио-Чио-сан”) с участием ведущих солистов Белорусского театра оперы и балета – заслуженной артистки Республики Беларусь, лауреата международных конкурсов вокалистов Елены Бунделевой (партия Чио-Чио-Сан) и народного артиста Республики Беларусь, лауреата международных конкурсов вокалистов Сергея Франковского (партия Пинкертона).Если верить одному из постулатов дзен-буддизма о единстве, присущему каждому явлению, то можно сформулировать следующее определение прошедшей постановки: “После двух морозных дней теплый “божественный ветер” принесли взмахи крыльев бабочки (именно так переводится с японского имя главной героини Чио-Чио), который был подхвачен шквалом аплодисментов бакинской публики, приветствовавшей выступление белорусских исполнителей”.Заядлых театралов спектакль не разочаровал: очень красивый и хорошо функционирующий классический спектакль – практически ни одного шага в сторону от тщательных ремарок либреттистов Л.Иллики и Дж.Джакозы (по мотивам драмы Давида Беласко “Гейша”). О гейше из Нагасаки по имени Чио-Чио-сан, прозванной Мадам Баттерфляй, которая влюбляется в лейтенанта американского флота, ради него она готова на все, даже принять чужую веру – христианство и порвать отношения со всеми близкими людьми. Но судьба жестоко обходится с ней. Вскоре после свадьбы легкомысленный и циничный Пинкертон уезжает и женится на американке, не подозревая, что в Японии у него родился сын. Чио-Чио-сан живет со служанкой и маленьким ребенком в нужде. Несмотря ни на что, она отказывает в сватовстве принцу Ямадори и отчаянно ждет возвращения любимого. Спустя три года после свадьбы Пинкертон возвращается в Японию, узнает, что у него есть сын, и хочет забрать его. Чио-Чио-сан, словно бабочка с опаленными предательством любимого человека крыльями, соглашается на его условия. Нежно простившись с сыном и проводив гостей, она наносит себе смертельный удар кинжалом.В “узком” смысле – это типичная история любви и предательства. И все же сколь мелкими кажутся многие собственные поступки и переживания в сравнении с чувственным миром этой любящей женщины. В образе Чио-Чио-сан Пуччини вывел трагическую фигуру необычайного масштаба, проходящую за время оперы жизненный путь от почти детской наивности до “взрослого” понимания реальности этой жизни, от обиды и протеста до молчаливого и благородного принятия своей судьбы. Ее самоубийство становится не актом отчаяния слабой женщины, а утверждением личности, моральных принципов, своего кодекса чести. В “широком” смысле сюжет повествует о столкновении двух миров, цивилизаций – утонченного Востока и циничного Запада.В плане вокального исполнения спектакль оставил неоднозначное впечатление. У Пинкертона-Франковского полетный тенор, уверенное владение им на всем диапазоне, экспрессивная манера пения не без некоторого “шатания”, которое с лихвой компенсировалось великолепным актерским исполнением. Хотя довольно плотная (если не сказать, упитанная) внешность отнюдь не совсем подходит для амплуа героя-любовника и офицера ВМС США, но сценическое обаяние и мастерство перевесили все “шероховатости” вокального исполнения.Выступление его партнерши по сцене – Елены Бунделевой – шло по нарастающей. Первый акт особо не впечатлил – хотя и пела чисто, но довольно резкие “кричащие” верхи отнюдь не ассоциировались с хрупкостью японской гейши. И в плане актерского некоторое недоумение вызывало, что Баттерфляй-Бунделева постоянно смотрела не на партнера, а в зрительный зал, в том числе во время развернутого любовного дуэта первого акта – Viene la sera (“Что за вечер!”), Bimba dagli occhi pieni d’amore (“Я все любуюсь глазами твоими”). Гораздо больше женскую половину зала радовали роскошные кимоно гейши, которые исполнительница не без женского кокетства весьма охотно продемонстрировала зрительному залу.Уже начиная со второго акта, вполне оправившись на чужой оперной сцене, голос белорусской исполнительницы постепенно теплел, одаривая слушателей драгоценными эмоциями. Прекрасное пение радовало слушателей свежестью звука, деликатностью оттенков. А как великолепна сцена зачитывания Шарплесом письма Пинкертона Перед зрителями предстала истинно влюбленная женщина – мягкая, чуть забавная в моментах, когда перебивает американского консула при чтении письма и прелестная в своих наивных комментариях, сильная и в то же время такая слабая перед властью любви к Пинкертону.Не менее великолепен был Авяз Абдуллаев в партии Шарплеса. Смотреть на сцене А.Абдуллаева – сплошное эстетическое удовольствие, да и сам исполнитель своими ролями словно утверждает, что в опере можно играть как на обычной драматической сцене, то есть живые человеческие чувства. Причем хорошей игре вовсе не противопоказаны хорошая музыка и пение.Очередной раз порадовал своим пением с великолепной дикцией Алиахмед Ибрагимов в партии Горо. Трусливые движения А.Ибрагимова как нельзя лучше передавали юркую, изворотливую натуру дельца, готового за определенную плату продать всех и все. И совсем было не узнать под примечательным гримом большеглазую Сабину Вахабзаде в партии Судзуки, только присущее ей весьма интересное контральто наряду с ее именем, заявленным в программе, “разоблачало” нашу исполнительницу.Замечательно звучал и наш оркестр под управлением Ялчина Адыгезалова. У Пуччини все выражается в музыке, поэтому не нужно лишней экспрессии, жестикуляции, и в этом смысле “мягкие” руки маэстро словно воссоздавали причудливый японский “аромат” музыкального языка оперы. А как великолепны были излюбленные композитором “звучащие паузы” в ключевых моментах оперы в весьма проникновенном исполнении оркестра! В свое время эти паузы поразили Пуччини в драматических спектаклях, которые он гениально “перенес” и в свои оперные постановки. Тишина, всю ночь Чио-Чио-сан терпеливо ждет, мужа или последняя сцена: словно прощальный взмах “крыльев” – рукав кимоно. Японская бабочка наносит себе смертельный удар кинжалом.Впрочем, несмотря на трагическую составляющую, за судьбу оперной Японской бабочки можно не беспокоиться. После каждой постановки ее заботливо “укутывают” в кокон до ее чудесного воскрешения в следующей постановке.

Улькяр АЛИЕВ .

Зеркало.- 2013.- 15 января.- С-8.