Фахpаддин Рзаев: “Скульптуpа – это возможность выpазить свои мысли языком пластики”

Интеpвью с известным скульптоpом

Сегодняшний гость нашей газеты – известный скульптоp, член Московского Союза художников Фахpаддин Рзаев. Важно отметить, что Фахраддин муаллим никогда не гнался за официальными титулами, но много работал и совершенствовал свое мастерство. Благодаря этому в профессиональном сообществе он считается одним из лучших скульпторов в Москве.

- Были ли в вашем роду художники, и откуда пришло желание быть скульптором?

- В моем роду художников до меня не было, но тяга к рисованию и скульптуре у меня была с детства. Город Зангелан, где я родился, окружен горами, поэтому особенная любовь к камню в скульптуре для меня, думаю, естественна. Природа Азербайджана не может оставить равнодушным никого, тем более художника. Если бы я не стал скульптором, я был бы живописцем.

- Что же такое, по-вашему, скульптура?

- Это то же, что книга для писателя, это возможность выразить свои мысли, свое видение проблем, волнующих скульптора, языком пластики.

- Вы каждый день в мастерской? Рабочий день скульптора укладывается в пресловутые восемь часов?

- Да, я практически каждый день в мастерской. Контролировать там время, как правило, не удается – надо много работать. Мне было уже 36 лет, когда я окончил Московский художественный институт им. В.Сурикова. А сейчас уже мой сын окончил это же учебное заведение. С каждым годом конкуренция растет, молодежь не дает почивать на лаврах, надо трудиться. Кроме того, для меня творчество – это потребность.

- Расскажите, пожалуйста, о том, чем вы занимались в последнее время?

- Скоро мне исполнится 65 лет. Готовлюсь к персональной выставке к своему юбилею. Накопилось много работ не в материале, т.е. скульптуры требуют отливки в бронзе. Я занимаюсь этим сам, не привлекая к этому мастеров, хотя это очень трудоемкая работа, отнимает много времени и требует материальных затрат, но авторская проработка, все же, качественнее, я думаю.

- С каким материалом вам работать легче всего?

- Мне нравится камень, бронза и пластик, с которым я стал работать только в Европе. Современная архитектура требует новых ультрасовременных материалов, таких, например, как пластик, который позволяет даже раскрашивать абстрактные скульптуры. С бронзой, как я уже говорил, много хлопот. После того, как слепил из глины, нужно отлить скульптуру в гипсе, затем сделать кусковые формы, отлить в воске, потом отлить из бронзы, чеканить, тонировать, и только тогда можно считать, что скульптура готова. С камнем своя специфика: надо отколоть все лишнее. Мне нравится мрамор, доломит, гранит. Я люблю работать даже без эскиза в любом камне, любого размера. Я чувствую камень, вижу, что там “спрятано”, то есть свою композицию. Как правило, это восточные мотивы, в узнаваемом, моем стиле. Благодаря ежегодным международным симпозиумам по скульптуре в камне в Москве и за рубежом, участником и руководителем которых я был много лет, у меня большой опыт работы с камнем.

- Идеи новых работ долго вынашиваете?

- Когда как. Иногда за час рождается формула идеи, иногда месяцами вынашиваешь воплощение замысла. Каждый день думаешь о новой композиции, но результат может получиться только после многодневных размышлений, зарисовок и лепки множества эскизов. Главное – иметь заказ. Именно он стимулирует и включает творческую фантазию скульптора, да и гонорар в этом мире необходим.

- А кризисы творческие не случаются?

- Да, бывают кризисы, и довольно болезненные. Иногда кажется, что напрасно стал скульптором, надо было выбрать более спокойную, обеспеченную зарплатой работу, чтобы, приходя домой, отдыхать от работы, а не страдать в муках творчества. Кроме того, художника может обидеть каждый, как говорится. На него влияет окружение, равнодушие, непонимание, но именно это иногда становится движущей силой для появления новых работ, как это ни парадоксально.

- Испытываете особые чувства, когда видите внимание к своим работам?

- Конечно, бывает приятно. Особенно, если это внимание коллег. Хотя внимание публики для автора тоже очень важно и необходимо. Какие бы у скульптора ни были значительные работы, без признания зрителя они будут пылиться в мастерской. Крупные каменные работы, как правило, на выставке не экспонируются. У меня советское воспитание, я не понимал значения рекламы. Много лет работая художественным руководителем Парка искусств “Музеон”, я имел возможность делать рекламу своих работ, приглашать азербайджанских деятелей культуры на выставки, но считал это нескромным. Европейские ценители искусства, которые заинтересовались моими работами именно там, в “Музеоне”, стали приглашать меня на международные симпозиумы и приобретать мои скульптуры. Многие мои работы стоят в музее под открытым небом в Парке искусств “Музеон” и принадлежат правительству города Москвы.

- А свое видение этих работ у вас есть?

- Да, мне кажется, работая над скульптурами, я и вкладываю в них свое видение. Хотелось бы, чтобы оно было прочитано и зрителем. Но скульптура позволяет каждому в меру своей фантазии, культуры, образования видеть в ней что-то близкое и волнующее именно его. Например, про работу “Беженцы”, которая была создана под впечатлением Карабаха, я однажды услышал, как молодой человек объяснял своей девушке: “Скульптор выразил связь матери и ребенка на всю жизнь, обвязав их веревкой, как пуповиной”. Мне приятно быть понятым.

- Есть любимые работы?

- Мне нравятся несколько моих, я считаю, знаковых работ. Это “Узы” – абстрактно-философская тема о том, как важно сохранить целое, потому что восстановить разрушенное невозможно как ни связывай веревками; “Поцелуй” – целомудрие любви; “Беженцы”, “Ходжаллы” – о самых беззащитных жертвах войн: матерях, детях, и о великой силе чувства материнства, благодаря которому продолжается жизнь.

- Какое направление работы скульптора сегодня наиболее востребовано?

- Всегда пользуются спросом скульптуры, которые имеют свое лицо, узнаваемые по стилю автора. Кроме того, современная скульптура должна сочетаться с современной архитектурой. Азербайджанские мотивы в моих работах стилизованы в современных формах. Может быть, этим объясняется интерес к моему творчеству в Европе.

- Как оценивается работа скульптора?

- По-разному. Скульптура требует больших вложений. Для изготовления скульптуры из бронзы, например, кроме идеи и лепки скульптора требуются мастера для увеличения эскиза до требуемого размера, потом формование в гипс, отливка в воске, отливка в бронзе с дальнейшей авторской проработкой и, наконец, установка скульптуры, согласно эскизу, совместно с архитектором. Гонорар зависит от возможностей заказчика, а истинная художественная ценность работы обычно устанавливается после смерти автора, спустя века.

- Есть любители что-то отломать у памятника, взять на память. С вашими работами такое бывало?

- Да, находились “любители” украсить моей скульптурой свои владения без разрешения на то автора. Было несколько случаев воровства. Но вандализма не случалось.

- Ваш сын Заур – тоже известный уже скульптор. Как вы сами оцениваете его работы?

- Как отец, я горжусь его успехами, как коллега – ценю и уважаю его творчество. Заур защитил диплом института им. В.И. Сурикова с отличием и похвалой Академии художеств РФ. На Всесоюзной молодежной выставке в ЦДХ получил золотую медаль Российской академии художеств. Такие выпускники в советское время имели государственную поддержку. В наше время молодым скульпторам трудно приходится. Скульптор зависит от заказов. Я надеюсь, Азербайджан не останется равнодушным к судьбе талантливого скульптора, и он еще не раз прославит нашу родину.

- Давайте опять вернемся к творчеству. Большой путь пройден, какие итоги, мысли?

- Не могу сказать, что я удовлетворен. Кажется, я был способен на большее, но судьба сложилась так. Судьбу, говорят, мы выбираем сами, но время, которое нам выпало, было не из легких. В Москве, в Парке искусств, стоят некоторые мои творческие работы из мрамора, гранита, известняка. В нескольких областях России стоят памятники Павшим воинам ВОВ. На Ваганьковском кладбище в Москве находятся надгробный памятник Владу Листьеву и надгробный памятник первооткрывателю нефти в Сибири, заслуженному геологу Фарману Салманову, который я создал совместно с моим сыном Зауром. В Европе, в частных коллекциях, есть мои творческие работы из мрамора, гранита и бронзы. Одна работа – памятник азербайджанскому воину XII века – стоит в Парке-музее Гала в Баку. Надеюсь, что главная скульптура у меня еще впереди.

- Какой город сейчас наиболее приспособлен для скульптуры?

- Я каждый год езжу в Португалию. Там для меня создают все условия для творчества: мрамор, гранит, инструменты, кров и еду. Что еще нужно скульптору для счастья? Только желание творить на родине! Я благодарен редакции газеты “Зеркало” за внимание к моему творчеству, мне это очень приятно.

- Есть ли у вас ученики?

- Думаю, что их достаточно много. Я несколько лет работал старшим преподавателем в Российской академии живописи, ваяния и зодчества. Возглавлял Международный симпозиум по скульптуре в Парке искусств “Музеон” в Москве. Моя мечта – иметь учеников в Азербайджане и организовать международный скульптурный симпозиум на постоянной основе в Баку.

- Откуда вы черпаете свою энергию?

- Кроме профессиональной жажды творчества, меня вдохновляют на работу семья, а главное – ощущение, что я азербайджанский скульптор в Москве. Я живу с надеждой, что и я, и мой сын будем востребованы как скульпторы на Родине, в Азербайджане.

Зеркало.- 2014.- 15 марта.- С.- 17