Мир глазами “постороннего”

Юбилей Фараджа Караева в Рахманиновском зале Московской консерватории

Авторский концерт Фараджа Караева – редкое и всегда ожидаемое событие. Сегодня едва ли не единственный шанс услышать сочинения этого композитора – концерты ансамбля “Студия новой музыки”, “пунктирно”, но систематически, в течение уже многих лет знакомящего слушателей с его творчеством. Концерт, состоявшийся в конце декабря, имел особую задачу – он представлял “творческий портрет” Фараджа Караева, недавно отметившего свое 70-летие, и по закону жанра подводил итог очередному творческому периоду в биографии композитора.

По тому же закону юбилейный концерт всегда наиболее полно концентрирует в себе суть вынашиваемого годами авторского послания “граду и миру”. Но верно ли говорить о столь “пафосной” презумпции применительно к музыке и самой личности Фараджа Караева? Как показал прошедший концерт, очевидно – нет! Жизненная и творческая позиция, занятая композитором, остро переживающим “локальность” своего существования в этом мире, по-прежнему напрочь лишена любого намека на патроналистскую “умудренность” или назидательную “авторитетность”. Реплика из исполненного в концерте маленького музыкального спектакля “Посторонний” (на текст И. Ахметьева) вполне проясняет предельно деликатное, ненавязчивое и несколько дистанцированное отношение автора к миру: “Вас и так много, а тут еще и я…”. Караев формирует в своих сочинениях эмоционально-лабильную, “мерцающую” атмосферу, ускользающую от точных и банальных определений, проникнутую то тонкой иронией, то искусной мистификацией, то щемящей, проникающей в самую душу ностальгической сентиментальностью. В ней нет скуки “академического мастерства”, но есть красота и изысканность по-настоящему высокого профессионального искусства, подразумевающего, помимо прочего, и блистательную оркестровку.

“Студия новой музыки” и дирижер Игорь Дронов чутко улавливают особый настрой музыки Караева – отсюда тот эмоциональный резонанс, который возник и сохранялся на протяжении всего концерта между музыкантами и залом. Открывшее программу пленительно-печальное исполнение Екатерины Кичигиной Cancion de cuna (Колыбельной песни, 2001) на стихи Ф.Г.Лорки стало своеобразным поэтическим эпиграфом ко всему вечеру. Тонко переданный певицей “исповедальный характер” музыки, по словам самого Караева, определен здесь строками поэта: “Друзьям моим скажите, что я умер”. Это острое ощущение предельности жизни, “пограничности” каждой минуты существования, столь свойственное музыке композитора, нашло свое продолжение и в следующем прозвучавшем сочинении – пьесе для виолончели соло Terminus (1987), блестяще исполненной Ольгой Галочкиной. Впрочем, ярко драматический характер музыки перевел звучание в более экспрессивную сферу. Удивительно рельефно “выстроенный” процесс внутреннего расслоения унисона, предельная энергия сильно вибрирующей струны, напряженность острого, но почти “бесполезного” спора-диалога – весь этот сложный эмоционально-рефлексивный комплекс был воссоздан виолончелисткой с убедительностью мастера.

Своеобразным “интермеццо” в потоке караевской музыки стала пьеса молодого азербайджанского композитора Эльмира Мирзоева, которая отразила еще одну важную ипостась творческой личности Караева – талант педагога и друга. “Иллюзорное восприятие разрушенного мира анархии” для пяти исполнителей и магнитофонной пленки (2008) – это музыкальное приношение благодарного ученика своему учителю. Эмоционально яркое, красивое и искусное сочинение, исследующее природу современного жизненного хаоса, продемонстрировало высокий профессиональный класс азербайджанской композиторской школы.

Программа вечера была задумана как цепочка контрастных разножанровых сочинений, включающих разные исполнительские составы: вокально-инсгрументальная композиция, пьеса для виолончели соло, театрализованный трагифарс с участием певца и хора, ансамблевый опус с магнитофонной пленкой, наконец, “традиционный” трехчастный скрипичный концерт. Такой принцип последования содействовал активному переключению слушательских “настроек” и сформировал своеобразную сюжетно-драматургическую интригу всего вечера. Точкой “золотого сечения” здесь стал тот самый “Посторонний” – опус с неопределенным жанровым статусом, соединивший в себе признаки вокально-хорового сочинения, иструментального театра и абсурдистски-дадаистского спектакля.

Камерный хор Московской консерватории (худрук – Александр Соловьев) и солист Алекеей Вязников (тенор), исполняя свои вокальные партии, одновременно выступили здесь в непривычной для себя роли, разыгрывая главную смысловую коллизию сочинения (отношения между “я” и “все вы”) через некий “акциональный” сюжет – систему символических жестов и пространственных перемещений. Совершенно “отдельным” событием – и по своему художественному смыслу, и по компоновке программы – стал исполненный во втором отделении Концерт для оркестра и скрипки соло (2007-2013). Если исключить все “дежурные” коннотации, связанные со словом “шедевр”, то более точного и строгого определения этому сочинению трудно найти. В самом его названии прочитывается все тот же “вечный” для творчества Караева вопрос “Я и этот огромный мир”. В его “переливающейся” музыкальной ткани оживает долговременная память культуры, прежде всего ее прекраснейший романтический пласт. Тонкке цитаты и еще более тонкие аллюзии, плавные, мягко-скользящие “погружения”, “растворения”, “перетекания” от одного материала к другому выстраиваются в непрерывио развертывающуюся вневременную линию.

Ирина СНИТКОВА

Зеркало.- 2014.- 27 марта.- С.- 8