СОРОК ЛЕТ ПОИСКОВ И СОМНЕНИЙ НАТИКА РАСУЛЗАДЕ

Юбилею писателя посвящается

Он пришел в литературу сорок (страшно сказать!) лет назад. Вернее, не пришел даже, а ворвался, несмотря на то, что в Азербайджане к тому времени правили бал такие "тяжеловесы" из молодых, как Эльчин, Анар, Акрам Айлисли. Однако Натик Расулзаде, только недавно окончивший знаменитый Литературный институт имени М.Горького в Москве и вернувшийся на родину, как-то очень деликатно и вместе с тем уверенно занял свою нишу на литературном небосклоне. Его рассказы и повести с удовольствием печатали "толстые" журналы самой большой и самой читающей в мире страны, отзывы о его творчестве звучали из уст маститых советских литераторов. Вот, к примеру, некоторые из них:

"Вы, Натик, владеете языком, пожалуй, лучше иных наших писателей, которые не удосуживаются расширять свой словарный запас" (В.Катаев).

"Прочитал твою повесть, можно сказать, одним духом... Лаконичный и в то же время образный язык, живые, рельефно выписанные герои" (А.Иванов).

"Крепкая драматургия и яркая образность языка отличают творчество этого молодого писателя" (Вл.Лидин).

Сорок лет назад Натик Расулзаде пришел в литературу с мальчишеским задором победителя и твердым намерением не изменять любимому делу никогда. Это было очень трудно, в иные времена - почти невозможно, но Натик был и остается однолюбом. И, надо заметить, любовь эта оказалась взаимной, во всяком случае, по числу вышедших книг (более 30 в самых разных странах) и литературных премий Натика Расулзаде вполне можно считать состоявшимся писателем.

...И вот две новые книги Н.Расулзаде, вышедшие в преддверии его юбилея: "Ловушка" и "Островок". В них вошло многое из написанного ранее в 70-е - 80-е годы, есть вещи новые, созданные уже в наше время. Эти две книги дают достаточно полное представление о существе творческих поисков одного из самых оригинальных и талантливых представителей современной азербайджанской прозы. О них мы сегодня и поговорим.

Начнем, пожалуй, с рассказов о любви. "Год Любви", "Чебурашка", "Ловушка", "Вор", "Окно" - самая разнообразная гамма чувств, переживаний, страстей в отношениях между мужчиной и женщиной.

Тема любви занимает солидное место в творчестве Натика, хотя, увы, умиротворенные лирические мотивы - не родня его прозе. Его любовные рассказы тяжелы, как сама жизнь. Это любовь без счастливого конца. Любовь двоих в рассказах Натика почти всегда оканчивается трагически: или смертью мужчины, или гибелью женщины. Или расставанием, что тоже сродни смерти.

Вместе с тем любовь у Натика - самое прекрасное чувство на свете, позволяющее сносить тяготы жизни, не замечать окружающей тебя несправедливости, переносить физические страдания. А когда она - любовь - уходит, жизнь становится пустой и обыденной.

Проводы любви - лейтмотив многих рассказов писателя, любви, которая не состоялась, хотя могла бы стать смыслом жизни. Порой она приходит к героям Натика слишком поздно, как пришла она к 70-летнему художнику из рассказа "Окно", полюбившему юную девушку-беженку и расплатившемуся за свою любовь жизнью.

Если же любовь состоялась, то и в этом случае ее подстерегают ловушки и опасности, как в одноименном рассказе Натика, пожалуй, одном из самых сильных и пронзительных рассказов о любви. Любовь - слишком чистое и трепетное чувство, которому неуютно в мире, где правят бал грубость и пошлость, обыденность и серость, корысть и карьеризм. Поэтому в схватке с ними любовь часто терпит поражение.

В рассказе "Воскресенье, ненастный день" описано угасание чувства, некогда связывавшего героев рассказа - Ее и Его. Это угасание похоже на медленную физическую кончину. Под стать ситуации и атмосфера, окружающая героев. Это или унылая, холостяцкая комната-общежитие, или потемневшее, затянутое густыми тучами небо над московскими улицами, или залитые проливным сентябрьским дождем улицы южного города. Во всех случаях даже природа не дает героям рассказов ни единого шанса - только расставание, похожее на маленькую смерть, вместе с приходом которой в тебе кончается "что-то неуловимое, но самое главное".

Многие герои автора, как и он сам, не приемлют сытости, рвачества, благополучия любой ценой. И потому в силу жестоких жизненных обстоятельств оказываются изгоями, подобно герою одноименной пьесы Натика. Некоторые из них - люди с душой ребенка, пусть даже им уже далеко за 60 или за 70, как, например, старик-художник из рассказа "Окно", разрисовавший диковинными птицами и неземной красоты бабочками двери, стена и окна в своем доме, преклоняющийся перед красотой и искренне радующийся таланту коллег. Или вокалист Фазиль из замечательной пьесы "Человек из хора", которого не смогла "перевоспитать" многочисленная мафиозная родня его богатой жены.

Однако, пожалуй, главный враг писателя - равнодушие. В этом смысле характерен трогательный рассказ "Про ослика, ослика...", который словно перекликается с повестью легендарного французского писателя Антуана де Сент-Экзюпери, с его знаменитой фразой из "Маленького принца": "Мы в ответе за тех, кого приручили". Люди, приручившие ослика, доверившегося им, предают это безропотное, ласковое животное. И оно умирает на безлюдном острове, погибая от людской забывчивости и жестокости. Так же погибают и большинство героев Натика, не сумев приспособиться к жестокости и бессердечию окружающей их действительности. Безграничное одиночество человека, его беспомощность перед вызовами Судьбы - экзистенциальные мотивы, очевидно, навеянные знакомством Натика Расулзаде с великими Кьеркегором, Сартром, Камю. Натик признается, что сильно увлекался их произведениями в молодости.

Обычные, успешные, состоявшиеся судьбы Натика не интересуют, только люди с чертовщинкой в душе или с червоточинкой, только те, с кем могут происходить нелепые, невероятные вещи ("Наваждение"), которые также нередко приводят к трагическому концу. И только тогда, по мнению автора, срываются маски, только на пороге смерти мы постигаем, кто же мы на самом деле и какие роли играли до сих пор. Постижение это приходит слишком поздно, потому что за все ошибки приходится платить, и неотвратимый судия уже стоит на пороге, отнимая у тебя самое драгоценное на свете - жизнь.

Элементы фантастики, фантасмагории (повесть "Дом", рассказы "Притяжение", "Брат"), реальные события в сконструированных мышлением художника абсурдных, невероятных обстоятельствах нужны для того, чтобы препарировать, как под микроскопом, и изучить в мельчайших деталях ту или иную сторону человеческой натуры. В этих обстоятельствах его герои проявляют свои лучшие (или худшие) стороны.

Часто герои Натика силой его художественного воображения помещаются в экстремальные ситуации, когда нередко от того, какие качества характера проявит тот или иной герой, зависит вопрос жизни и смерти его самого или близких ему людей. В повести "Дом" герой выбирает смерть, отвергая жизнь-существование, жизнь-имитацию. По мысли автора, обыденность, серость, повседневность убивают талант, искру Божью в человеке. И выход из этой обыденности в бунте, мятеже, пусть даже этот бунт в результате приводит к гибели героя.

"Дом", пожалуй, наиболее яркое и наиболее загадочное произведение Натика Расулзаде. Оно не оставляет тебя и после прочтения, как назойливая зубная боль, заставляя размышлять и вдумываться в смысл предложенной автором ситуации.

Подлинная литература многозначна, в ней много нюансов и оттенков, поэтому каждый ищет в прозе Натика те вопросы, ответы на которые хочет найти. Для кого-то "Дом" - это бунт против серости и однообразия бытия, а для кого-то - справедливое наказание за строптивость и гордыню. Герой "Дома" тяготится привычной средой обитания, сбегает от нее и попадает на безлюдный островок, где живут странные, полусумасшедшие люди. Через некоторое время жизнь на островке для него становится невыносимой, и он сбегает вновь, на сей раз обрекая себя на верную смерть. Мораль? Надо ценить то, что ты имеешь, надо ценить каждое мгновение жизни, какой бы тяжкой или однообразной она тебе ни казалась, ибо альтернатива ей одна - смерть, и, "отвергнув жизнь, неминуемо придешь к смерти".

Натик часто пишет в жанре абсурда. По словам писателя, одним из самых любимых его писателей является гениальный Кафка. Конечно, не обошлось без влияния великого Гоголя с его фантасмагоричными петербургскими повестями. Наиболее характерными образцами абсурдистской прозы являются рассказы "Дуэль" и "Трамвай". При этом в абсурдных ситуациях и фантастических образах писатель сумел отразить тягостное состояние начала 90-х годов, в которое была погружена республика: так, образ неведомо куда идущего трамвая со странным вагоновожатым, в конце концов заведшим пассажиров в глухой лес, из которого доносится жуткое завывание волков-людоедов, проецируется на события, происходившие в начале 90-х годов в республике, и прекрасно отражает атмосферу всеобщей растерянности, хаоса и неопределенности того времени.

Писатель всегда отражает действительность, какие бы фантастические ситуации он ни создавал в своих произведениях. В рассказах и повестях Натика Расулзаде время отражено вполне адекватно, хотя порой он нагнетает страсти и искусственно сгущает краски. Но именно поэтому его произведения трогают за живое, заставляют нас задуматься, вызывают чувство протеста против уродства и несправедливости, порой окружающих нас в повседневной жизни.

При этом произведения Натика Расулзаде начисто лишены какого бы то ни было пафоса, патетики. Они намеренно приглушены, они словно приглашают читателя к размышлению, к сопереживанию, к мучительным раздумьям о том, как мы живем на этой земле и какой оставим на ней след после себя.

Писатель нередко обращается к вопросу о цене славы, успеха, материального благополучия. Тема эта вечная, и вопрос далеко не праздный не только для людей творческих. В рассказе "Спаси и помилуй" писатель после трагической смерти сына внезапно обретает читательское признание, бешеную популярность. Постепенно он привыкает к этой популярности, как привыкаешь к предметам роскоши, он купается в лучах славы. Однако убийственный вопрос жены: "Скажи честно, ты бы отдал все это за то, чтобы сейчас наш мальчик был с нами?" - застает его врасплох. В вопросе заключен великий смысл, ибо нередко ценой бешеной славы и популярности является отказ творческого человека от самого себя, от своей подлинной сущности, от уснувшей могильным сном Совести. Для Натика Расулзаде ответ на этот вопрос звучит однозначно: "...Бог создает человека, человека, а не профессию, это уже потом все дела и ремесла, многое от лукавого, а человек - от Бога, и что ты за человек, если задумываешься над вопросом жены?"

В унисон теме звучит и признание самого писателя, сделанное ровно десять лет назад:

"Популярность для писателя необходима, но она не должна длиться долго. Это как детские болезни, через которые надо пройти. Писатель, популярность которого длится слишком долго, в итоге вынужден работать на нее, подогревать ее, стараться всегда быть на виду, на устах у всех, быть в центре всего, короче - жить для популярности. А это неправильно, это не писательская жизнь, и вообще, это не настоящая жизнь. Писательская жизнь требует глубины, тишины, я бы сказал, келейности. Наступает момент в жизни, когда популярность может разрушить все".

Возвращаясь несколько назад во времени, следует сказать, что творческий путь Натика Расулзаде отнюдь не всегда был отмечен розами. В конце семидесятых годов он создал несколько произведений, посвященных острым социальным проблемам, чем вызвал недовольство высокопоставленных чиновников от культуры. Была, например, в его биографии повесть "Всадник в ночи" о бакинских цеховщиках, ее пристрастно обсуждали в МВД, КГБ. Московские коллеги Натика удивлялись: "Как тебе удалось напечатать такую вещь?" Когда тучи над молодым писателем стали сгущаться, а его книги начали выбрасывать из тематических планов республиканских издательств, в дело вмешался первый секретарь Союза писателей Азербайджана Имран Касумов. Уж не знаю, с кем конкретно из цековских чиновников он разговаривал, однако вскоре Натик был вызван в кабинет И.Касумова, где ему была фактически дана индульгенция и переданы слова руководителя республики: "Гейдар Алиевич сказал, что произведение Расулзаде написано в духе той борьбы с "теневиками" и взяточниками, которая ведется в республике". Это был фактически карт-бланш, напутствие молодому писателю. После этого в биографии Натика начинается один из самых плодотворных этапов, не случайно в 1984 году он был удостоен престижной всесоюзной премии имени Н.Островского, а спустя несколько лет - премии комсомола Азербайджана.

Не могу не сказать несколько слов о языке, которыми написаны повести и рассказы Натика. Полностью согласна с выдающимся русским писателем Валентином Катаевым, отметившим прекрасное владение молодым азербайджанским писателем "великого и могучего". Владеет он русским языком действительно в совершенстве, а его образные сравнения, эпитеты, меткие характеристики и колоритные описания внешности героев произведений напоминают мне прозу непревзойденного мастера художественных сравнений Юрия Олеши ("Зависть", "Три толстяка" и др.). Не в обиду другим литераторам, лично я считаю Натика Расулзаде лучшим стилистом из пишущих на русском языке азербайджанских писателей. ...Накануне юбилея писателя, вступающего в пору творческой зрелости, я задала ему несколько вопросов. И прежде всего о том, как он ощущает себя сегодня, как ему пишется в новых непростых условиях абсолютной свободы, которая, увы, пришла к нам на фоне тотального упадка общественного интереса к настоящей литературе и стремительного сужения читательской аудитории.

"Ты знаешь, - ответил мне Натик, - растерянность, которая была у меня в 90-х годах, прошла. Мы, советские писатели, привыкли к привилегированному положению, к тому, что за наши книги давали неплохие гонорары, на которые мы могли сносно жить. Помню, Габриэль Гарсиа Маркес в 70-е годы дал большое интервью в "ЛГ" о том, что у вас, мол, неправильная тиражная политика: великий Шолохов за десятимиллионный тираж "Тихого Дона" получает гонорар всего в 10-20 тысяч рублей. Тем не менее, писатели и представители других творческих профессий выглядели зачастую богачами на фоне получающих мизерные фиксированные зарплаты рабочих и служащих. Когда все это рухнуло, появилась растерянность, ощущение своей полнейшей невостребованности.

Однако постепенно пришло понимание того, что такое положение наблюдается во всем мире. Надо смириться с тем, что серьезная литература - это элитарная сфера, и ее удел - малые тиражи. И продолжать работать честно, без позывов на популярность...

Писатель - первый читатель, первый редактор и цензор. Он должен все написанное провести через себя. И только когда он доволен собой, он вправе выпускать вещь в свет".

Думаю, что настоящий писатель никогда не бывает собой доволен. Он вечно сомневается, он находится в постоянном поиске новых горизонтов, новых тем и новых героев. Никогда не слышала, чтобы Натик Расулзаде говорил о себе местоимением "мы", он всегда был прост, скромен и абсолютно безамбициозен. Об этом же сказал как-то академик Бекир Набиев. При виде Натика, говорит Бекир муаллим, я всегда вспоминаю мудрое народное изречение: "Плодоносное дерево не задирает голову".

...Сорок лет назад писательство стало главной любовью и смыслом жизни Натика Расулзаде. В 1999 году президент независимого Азербайджана Гейдар Алиев высоко оценил эту верность профессии, в 50 лет удостоив Натика звания "Заслуженный деятель искусств Азербайджана". Хочется верить, что и сегодня государственное признание литературных заслуг талантливого азербайджанского прозаика и драматурга не обойдет Натика стороной. Его многоцветная проза, многожанровая драматургия, написанные им сценарии и снятые по его сценариям фильмы в совокупности создают неповторимое и знаковое для азербайджанской культуры явление. Хочу пожелать своему другу и коллеге, чтобы он никогда не терял одного из самых драгоценных своих качеств - умения понимать человека и сострадать ему. В конце концов именно понимание и сострадание рождают на свет великие произведения искусства.

Ахундова Э.

Зеркало. -2009. -23 мая. -С.33.