Мубариз Халилов

Об одной группе курганов в Карабахе

V съезд археологов России, проведенный в 1881 году в Тифлисе, положил начало процессу широкомасштабного археологического изучения Южного Кавказа. В период подготовки к съезду археологи вели раскопки во многих зонах этого региона. Но они обошли вниманием Нагорный Карабах. С.Тер-Аветисян в 1924 году в составе научной экспедиции Ассоциации востоковедения при Закавказском ЦИКе, обследовавший памятники материальной культуры Нагорного Карабаха, писал: «Албания, с которой историчес-ки тесно связан Карабах, имеет более достопримечательные центры древности, чем Партав (город Барда. – прим. М.Х.), но археологи-ческий съезд отдал преимущество последнему, так как участвовавшие на съезде ученые в подавляющем большинстве интересовались исто-рическими центрами нашего края в феодальную эпоху, чем первобыт-ными памятниками» (С.Тер-Аветисян. Памятники древности Карабаха и скифская проблема. Тифлис, 1934, с.4). Но долго ждать не пришлось. Основоположник археологии Нагорного Карабаха немецкий педагог Э.А.Реслер, с 1891 года преподававший в реальном училище Шушы, начал свои археологические исследования, по выражению С.Тер-Аветисяна, «сталкиваясь с интересовавшейся историей страны группой армян» (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 4). В 1895 году, без официального разрешения, к раскопкам в Нагорном Карабахе приступил также священник Ваган Дадян. Вот как отзывается об их работе С.Тер-Аветисян: «Как я указывал, в пройденных мною районах раскопки производили два лица: дьякон Ваган Дадян (архимандрит Хачик) и немец Эмиль Реслер. О результатах раскопок первого никаких печатных сведений мы не имеем, поэтому нет возможности оценить их научное значение; однако, мы не ошибемся, если скажем, что в первый период своей жизни Ваган Дадян, раскапывая курганы Арачадзора, задавался лишь целью собрать курганный инвентарь. Что же касается Реслера, то он производил раскопки с разрешения Петербургской археологической комиссии, которой и обязан был представлять отчеты о результатах своих работ» (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с.12). Читая эти строки, невольно вспоминается епископ из города Марг (V век), который, явившись в землю гуннов, раскопал царские гробницы и, по выражению автора V века Приска Панийского, «похитил положенные в них сокровища» (Приск Панийский. Готская история, III, 2). Это происшествие, которое гунны «не захотели передавать на суд», стало одной из основных причин начала очередной гунно-византийской войны (Приск Панийский. Готская история, III, 2). Однако вернемся к нашей теме.

Определенная часть материалов из раскопанных Э.Реслером курганов Нагорного Карабаха была переправлена в Германию, где попала в руки известного антрополога Рудольфа Вирхова (1821-1902 гг.). Довольно наблюдательный и к тому же обладающий сильной интуицией С.Тер-Аветисян пишет: «Мнение Вирхова, что карабахские курганы не являются продуктом творчества культуры Армянского нагорья или, правильнее, Южного Кавказа, и что эти курганы принадлежат иной, еще до сих пор не открытой культурной среде, не вызывает сомнения» (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 19). Именно С.Тер-Аветисян, отметив влияние северной культуры на карабахские курганы, впервые сделал попытку уточнить конкретную этническую принадлежность курганов Нагорного Карабаха, связав их с культурой скифов или саков (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 19-26). С.Тер-Аветисян даже считал саков не пришлым народом с севера, а автохтонным населением Южного Кавказа, в том числе Нагорного Карабаха (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с.24-25).

Спустя 40 лет, эта концепция С.Тер-Аветисяна в какойто степени была подтверждена исследованиями одного из ведущих специалистов по скифской археологии М.Н.Погребовой. Среди погребальных памятников Южного Кавказа эпохи поздней бронзы и раннего железа она выделила группу курганов, характерными особенностями которых являлись деревянные конструкции в могильной яме, захоронения коней вместе с человеком и следы огня, играв-шего определенную роль в обряде (М.Н.Погребова. Иран и Закавказье в раннем железном веке. Москва, 1977, с. 114-140). В эту группу были включены 11 курганов, расположенных в степи у города Гянджа, 3 кургана около города Ханлар, 5 курганов Мингячевира и курганы Нагорного Карабаха у селений Баллукая и Сирхавенд, а также курган № 2 могильника Ходжалы. Кости лошади также были зафиксированы в частично разрушенном кургане в Нагорном Карабахе около Ханкенди, где они перемешаны с человеческими костями (М.Н. Погребова. Указ. труд, с. 115, 120, 122).

Ходжалинский курган № 2, раскопанный Э.Реслером, имел высоту 11 м и содержал двухметровый слой земли со следами сожжения. В слое обнаружены обуглившиеся остатки деревянного помоста, перемешанные с человеческими и лошадиными костями, а также костями других животных и погребальным инвентарем.

Высота насыпи кургана между Баллукая и Сирхавендом, исследованного также Э.Реслером, равнялась 9 м. На глубине 5 м обнаружено большое количество истлевшего дерева, очевидно, остатков деревянного настила. В северо-западной части под настилом лежал камень, возможно, служивший базой одного из столбов. Под помостом обнаружены человеческий скелет без черепа и рядом с ним кости лошади, быка, собаки и погребальный инвентарь. Приблизительно так выглядели и скифские курганы, описанные в V веке до н.э. Геродотом. По его данным, скифы опускали тело умершего в большую четырехугольную яму, а в остальном обширном пространстве могилы размещали погребальный инвентарь, хоронили коней, первенцев всяких других домашних животных и т.д., сверху настилали доски, после чего все скифы вместе насыпали над могилой большой холм (Геродот. История, IV, 71). Описанные черты скифского кургана целиком совпадают с особенностями конструкции и обряда вышеотмеченных курганов Нагорного Карабаха. Курган у Баллукая и Сирхавенда датирован XII-XI веками до н.э., а курган № 2 в Ходжалы XI-X веками до н.э. (М.Н.Погребова. Указ. труд, с. 126). Вышеотмеченные аналогичные курганы других регионов Азербайджана отнесены к периоду от XIII века до VIII века до н.э. (М.Н.Погребова. Указ. труд, с. 126). Но как же тогда быть со скифами, ставшими известными по письменным источникам, начиная лишь с VII века до н.э.? В этой связи отметим, что по некоторым свидетельствам формирование ядра скифского этноса произошло в XVI-XV веках до н.э. (Геродот. История, IV, 7). Исследователи считают, что именно в это время в Поволжье сложилась Срубная культура. В конце ее существования появляются формы отдельных вещей, развившиеся впоследствии у скифов. По мнению специалистов, это указывает на то, что между Срубной и скифской культурами не существовало принципиальной разъединительной грани. Потомки носителей Срубной культуры в раннескифский период могли создать основу скифской культуры. Тем более, что курганы с ямами, имевшими деревянные перекрытия, со срубами, где зафиксированы следы сожжения и конские захоронения, в VII-V веках до н.э. входили в погребальную практику скифов (Степи европейской части СССР в скифосарматское время. Москва, 1989, с. 55-56, 217-221).

В степях Нижнего Поволжья изучены курганы, которые по деревянной конструкции, конским захоронениям, обрядам, в том числе связанным с огнем, и датировке близки к карабахским. По мнению специалистов, эти погребальные памятники непосредственно предшествовали захоронениям скифосарматской аристократии в данном регионе (М.Н.Погребова. Указ. труд, с. 132-133). По мнению М.Н.Погребовой, в конце II тыс. до н.э. из Нижнего Поволжья на Южный Кавказ, в том числе в Нагорный Карабах, могла проникнуть этническая группа, имевшая родственные связи со скифами (М.Н. Погребова. Указ. труд, с. 133-134, 173).

В конце XX века были опубликованы материалы о еще нескольких курганах с деревянной конструкцией и конскими захоронениями. Это – курган, раскопанный в 1941 году Я.И.Гуммелем (1893-1946 гг.) около Ханлара (Я.И.Гуммель. Раскопки к юго-западу от Ханлара в 1941 г. – Журнал «Вестник древней истории», 1992, № 4, с. 5-12), а также курганы Борсунлу (XII-XI века до н.э.), Бейимсаров (X-IX века до н.э.) в Тертерском районе и Сарычобан (XI-X века до н.э.) в Агдамском районе Азербайджана, раскопанные в 1982-1986 годах Г.Ф.Джафа-ровым (Г.Ф.Джафаров. Борсунлу – погребение племенного вождя. Баку, 1986; Г.Ф.Джафаров, Ф.Р.Махмудов. Итоги работы второго отряда Миль-Карабахской археологической экспедиции. – Археоло-гические и этнографические изыскания в Азербайджане (1985 г.). Тезисы докладов. Баку, 1986, с. 14-15; Г.Ф.Джафаров. Сарычобан – новое погребение племенного вождя. – Тезисы докладов конференции «Великий Октябрь и развитие археологической и этнографической науки в Азербайджане». Баку, 1988, с. 21-23). Среди них особо выде-ляется Борсунлинский курган, разграбленный еще в древности. Его погребальная камера имела внушительные размеры – 256 м². Даже гвозди, вбитые в деревянные изделия, были золотыми (Г.Ф.Джафаров. Борсунлу…, с.4). Исследования Г.Ф.Джафарова подтвердили еще одно предположение С.Тер-Аветисяна о распространении курганов в Нагорный Карабах: с Карабахской равнины через проходы по берегам рек Тертер, Хачин, Гаргар (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 7-8). В этих курганах Карабахской равнины Г.Ф.Джафаров зафиксировал скелеты людей, в том числе женщин-наложниц, сопровождавших умершего вождя в потусторонний мир, а также слой камыша на деревянном настиле, упоминаемые Геродотом в V веке до н.э. при описании курганов скифских царей (Геродот. История, IV, 71). Сравнивая деревянные погребальные ложа из кургана Борсунлу и из курганов со срубами и захоронениями коней Тагарской культуры скифской эпохи в Сибири, Г.Ф.Джафаров находит в них схожесть (Г.Ф.Джафаров. Борсунлу…, с.4). В подкурганном срубном погребении у Ханлара была зафиксирована повозка с впряженными в нее двумя оленями. Подобная повозка была найдена в подкурганном срубном погребении скифо-сакского происхождения в Пазырыке на Алтае, где конь в погребальной колеснице имел на голове маску оленя (Б.Б.Пиотровский. Дополнение к статье Я.И.Гуммеля. – журнал «Вестник древней истории», 1992, № 4, с.12). Эти параллели между памятниками различных эпох еще раз указывают на то, что скифская культура, видимо, составляла новый этап развития культуры «курганов со срубами и конями». Срубное погребение у Ханлара Б.Б.Пиотровский (1908-1990 гг.) приблизительно датировал XV-XIV веками до н.э. (Б.Б.Пиотровский. Указ. труд, с. 15). Это дает основание для предпо-ложения о том, что первая группа носителей Срубной культуры могла появиться на Южном Кавказе раньше принятого до сих пор времени.

По мнению Г.Ф.Джафарова, вожди племен, захороненные в курганах Карабахской равнины, сосредоточили в своих руках светскую, военную и духовную власть в эпоху «военной демократии» (Г.Ф.Джафаров. Сарычобан…, с. 23). Судя по аналогичным курганам Нагорного Карабаха, их власть распространялась не только на Карабахскую равнину, но также и на Нагорный Карабах.

По утверждению М.Н.Погребовой, во время знаменитого похода скифов в VII веке до н.э. через Кавказ здесь они встретили родственные им этнические группы (М.Н.Погребова. Указ. труд, с. 173). Интересно, что саки, имевшие общее происхождение со скифами, расселились в Кура-Араксском междуречье именно в зоне распространения курганов с деревянными конструкциями и конскими захоронениями. В VI-V веках до н.э. они обосновались в исторической Сакасене на правом берегу Куры, на территории которой фиксированы Мингечевирская, Гянджинская и Ханларская группы курганов. С.Тер-Аветисян сообщает о том, что «среди населения Гянджинского района осталось устное предание о саках» (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 23), но он не приводит его.

С. Тер-Аветисян, разработав концепцию о связи карабахских курганов с северной культурой, предоставил сделать «окончательное заключение будущему, когда эти курганы будут систематически раскопаны и изучены» (С.Тер-Аветисян. Указ. труд, с. 19). Это дальновидное послание будущим поколениям обязывает население Нагорного Карабаха охранять археологические памятники, в том числе курганы этого региона, пресекать попытки раскопок дилетантами и кладоискателями, не дать разрушить их.